– Ты же меня чаем поила? Поила! Три чашки наливала? Наливала! Так теперь в туалет пусти, а то лопну прямо на ковре! В прошлом году один уже меняли, неужто и у второго расцветка наскучила? – подскакивая на месте, торопливо обосновал вескую причину своей настойчивости парень.
– Заходи, – посторонилась Янка, и напарник вихрем ввинтился в санузел.
Девушка вздохнула и подняла глаза на друзей. Те выглядели немного потешно, поскольку не знали, как поступить: выказать сочувствие или, напротив, сделать вид, будто ничего такого в поведении подруги не приметили.
Хаг все-таки выбрал первый вариант и буркнул:
– Ты как, Ян?
– Уже нормально. Кажется, помогло.
– Отцу не следовало так… – начал было Стеф, но Янка лишь отмахнулась:
– Твой папа прежде всего наш учитель, и он правильно делает, что пользуется каждым случаем чему-то нас научить.
– Но ты плакала, Яна, – сочувственно отметил эльф.
– Это из меня дурь выходила, и, кажется, наконец вышла, – объявила девушка и шагнула к столу. – Зато захотелось еще чайку.
– Потому и захотелось, – высунул из ванной нос Машьелис, демонстративно оправлявший рубашку. – Природа не терпит пустоты! Дурь ушла, отыскалось место для печенья и чая! У меня, кстати, тоже.
– Так вот как из тебя дурь выходит! – удивился тролль.
– Ну да!
– Так чего же в тебе ее столько остается? – задал логичный вопрос напарник. – С харчами ты ее, что ль, заглатываешь?
– Не-а, с воздухом от прочих неучей. Дурь-то она куда заразнее, чем драконья чесотка! Избавляться не успеваю! – с апломбом заключил под смех друзей о Либеларо и многозначительно повел подбородком в сторону пустой чашки.
Янка захлопотала по хозяйству. Стефаль же попытался снова начать извиняться за отца, да землянка только рукой махнула:
– Не надо, Стеф, я на твоего папу не обижаюсь, сразу же видно, несчастный он человек, то есть эльф. Когда его по голове стукнули на улице и память чуток отшибло, он совсем другим был.
– Бабу ему надо, – очень тактично брякнул Хаг.
– О, кстати, а где его прошлая нареченная невеста? Может, она еще замуж не вышла и их свести можно? Если ты, конечно, против мачехи не возражаешь.
– Я бы не возражал, – бледно улыбнулся староста, грея тонкие пальцы о белый фарфор чашки. – Только Ильрияль, будучи отвергнута женихом, удалилась в Лес и слилась с ним душой.
– Самоубилась? – ахнула Яна, прикрыв ладошкой рот. – Ой бедна-а-я-а…
– Нет, – вздрогнул от столь ужасного предположения эльф и чуть не выронил чашку. Горячий напиток обжег пальцы, и парень с трудом удержал посудину. – Тело Ильрияль укрыл в объятиях лес, а душа блуждает средь ветвей, позабыв о скорби и боли.
– То есть ее можно позвать обратно в тело? – практично уточнил Машьелис, хрумкая печенье из вазы всухую. Пока-то Янка чайку нальет, что ж вкусняшкам лежать да пылиться?
– Если Ильрияль позовет обратно тот, кому она по-настоящему нужна и к кому хочет вернуться, то она возвратится, – объяснил особенности эльфийской метафизики Стефаль.
– Твой папа ее звать не хочет, так? – шевельнул левым ухом тролль.
– Я не знаю. Мне кажется, он многое передумал с тех пор, когда мама сбежала с орком. Он помнит Ильрияль и, возможно, хотел бы ее увидеть, только его гложут стыд и вина, – поделился с друзьями сокровенным юный эльф, оставив в покое чашку и вытирая пальцы салфеткой.
– Это непорядочно! – горячо возмутилась Янка, подливая чаю парням. – Мало того, что достойной девушке другую предпочел, так еще и упрямится, признать вину и искупить ее не хочет!
– Я не Великий Лес и не Первое Древо, я не могу решать за ушедшую, – жалобно захлопал ресницами Стефаль.
– Как нам твой отец устроил экскурсию во сне прямо из общежития? – пощелкал пальцами дракончик. – Мы ничего вроде этого сотворить не сможем? Выпихнуть бы его в лес, а ты как наследник перед деревом вашим замолвил бы словечко, чтобы этих двоих свести.
Теперь староста поперхнулся чаем. Его поразило предложение находчивого Машьелиса. Совершенно неслыханное по меркам эльфийских традиций, однако не противоречащее им напрямую. Стефаль прикусил губу и задумался, выбивая по многострадальной чашке некую мелодию с затягивающим ритмом. Напарники тоже молчали, чтобы не мешать размышлениям. Спустя пяток минут песня для чашки без оркестра замолкла, а Стеф огорченно признал:
– Мне не хватит сил, чтобы войти в сон под кроной са-орои, дотянуться через нее до Великого Древа и обратиться с просьбой. Отец – Говорящий и Слушающий Великое Древо, а я лишь второй сын, не прошедший посвящение.
– Мы, конечно, не великие говорящие и даже не наследники, так, всего лишь тролль, дракон и человек, – задумчиво протянул Хагорсон, – но зато твои напарники. Нет ли способа передать тебе чуток силы? Если листу Игиды можно и если у тебя и Янки для Машьелиса как-то потихоньку получилось в
