добрался куда быстрее, чем шел к цели. Возможно, его проводили.
Когда са-ороя выпустила из ствола светящийся силуэт и тот соединился с телом юноши, напарники разом очнулись от сна-видения. Хаг закашлялся, Лис свернулся клубочком и тихо шипел сквозь зубы что-то никак не могущее быть стихами или добрыми пожеланиями. Янка лежала, чувствуя себя морской звездочкой, выброшенной на берег. И суша эта вовсе не была тропическим пляжем с мягким белым песочком, скорее уж пустыней или айсбергом. Так бывает, когда невозможно понять, испытываешь ты жар или холод. Еще внутри, в том месте, куда обычно стекался тонкий ручеек силы, было пусто- препусто.
Кто-то подполз к студентке, а спустя несколько секунд ее голову приподняли, и губ коснулось горлышко флакончика с тоником. Заботливый голос Стефа попросил:
– Попей, Яна.
Почему-то только сейчас нахлынуло ощущение жажды, и девушка глотнула, о чем пожалела в первый же миг. Вязкое нечто, скользнувшее по горлу в живот, извивалось, как живая лягушка. Оно еще и внутри трепыхалось так, будто собиралось вырваться на свободу, но, слава богу, быстро затихло. По телу прокатилась волна свежести. Силы вернулись в достаточной мере, чтобы Янка смогла сесть и натянуть пижамную кофточку.
Са-ороя затеплила огоньки. В их мягком свете девушка различила высунувшего язык Лиса и перекошенную физиономию Хага. Стало быть, не ей одной не пришлось по вкусу лекарство из лаборатории любимого декана.
– Ну и мерзость, – отплевавшись, высказал общее мнение дракончик. – Интересно, тоник специально таким пакостным сделали, чтобы студенты не пристрастились, или рецептура обязывает?
– Скорей всего, верны оба варианта, – с полуулыбкой сочувственно отметил Стефаль.
– Гадость! Такое чувство, будто змею, отрастившую ноги, проглотил, – все не унимался Машьелис.
– Где это ты такие деликатесы ел? – нашел в себе силы изумиться Хаг.
– Вкус и правда мерзкий, – переборов наконец подкатывающую к горлу тошноту, с чувством согласилась Янка. – Чтоб я еще раз такое в рот взяла! Брр! Лучше уж на мху поваляться и самой потихоньку оклематься.
– Да уж, от такого напитка и от омерзения недолго сдохнуть, – продолжил возмущаться Машьелис. – Вот загнусь я такой красивый, молодой и богатый во цвете лет, так и не узнаю большой и чистой любви.
– Тогда тебе срочно разориться надо, – отдуваясь и все еще зеленея обыкновенно серым лицом, гоготнул тролль.
– Это еще почему? – вяло заинтересовался дракончик.
– Чтобы точно знать, что большой и чистой любовью воспылали к тебе, а не к твоему богатству, красавец наш, сильный, но легкий, – заржал тролль, падая назад на мох.
– Что ты обзываешься? – укорила напарника Яна. – Машьелис очень симпатичный, просто он пока молод.
– Я не обзываюсь. Прости, Лис, если обидел, это что-то в тонике деканском есть, язык раньше мелет, чем голова думает, – извинился Хаг. – Скажи лучше, Стеф, у нас получилось?
– Да, – с улыбкой следя за пикировкой приходящих в себя друзей, признался эльф. – Великое Древо вернуло отцу Ильрияль, а с ней и полную силу Говорящего. Его сердце и душа вновь пребывают в гармонии с Лесом.
– Значит, декан сможет привлечь твоего папу к сотворению нужного заклятия, если, конечно, мастер Айриэльд не устремится со всем рвением влюбленного сердца в ваши дивные леса к невесте, – рассудил вслух дракончик.
– Лес перенесет Ильрияль к отцу, сюда. Сейчас ей, пребывавшей слишком долго под сенью древа, нужно вновь вспомнить и ощутить себя эльфийкой, а не частью Леса, – объяснил Стефаль. – Спасибо вам, друзья!
– Да не за что, мы и для себя старались! Теперь-то твой папаня подобреет от любви и напарницу нашу, да и нас заодно, изводить придирками перестанет. Еще и академии поможет, – отмахнулся Машьелис.
– Он такой счастливый был, когда Ильрияль вернулась, – вздохнула Яна, вспоминая, как смотрели друг на друга двое и как они подходили друг другу, словно половинки одного листа. Кажется, сегодня Донская не только помогла отцу Стефа, но заодно и бесповоротно излечилась от своей болезненной слабости к синим эльфийским очам. Тот, кто настолько любит другую, не может тебе принадлежать даже в глупых девичьих мечтах. Впрочем, Янка себя знала, увидит синющие глаза у другого мужчины, и на колу мочало, начинай сначала. Но по крайней мере сейчас девушка чувствовала успокоение. Как-то сразу вспомнилось, что ночь на дворе и студентам пора спать. Душераздирающий зевок напарницы послужил сигналом для всей компании. Кое-как одевшись, ребята разбрелись по комнатам, ибо освобождения от завтрашних уроков по причине недосыпа из-за ритуала никто им давать не собирался.
Давно уже спала Иоле, когда Янка, стараясь двигаться как можно тише, прокралась в комнату и легла в кровать. Стоило голове коснуться подушки, и уже никакие силы во Вселенной не смогли бы заставить Янку проснуться раньше звона утреннего колокола.
Глава 19
Последствия доброго дела
От участи быть украденным и расплавленным в драконьем огне колокол академии спасло лишь одно чувство, горящее неистовым пламенем в
