Он правильно пошел к Воробкевичу. От музейщиков никакого толку.
– А там что? Вон за той дверью?
– Выставка восковых фигур, – сказала билетерша с видимым отвращением. – Знаменитые убийцы, пытки… Местные легенды.
Он прислушивался, не хлопнет ли входная дверь. Наверное, ждут, когда он выйдет. Знают, что музей закрыт, хотя таблички никакой нет.
– А фигуры открыты? Кто продает билеты? Вы?
– Я, – печально сказала женщина, – погодите, сейчас включу подсветку.
Он смотрел, как она, переваливаясь, точно утка, удаляется в темноту. Пуховый платок у нее был обмотан вокруг талии и завязан узлом на пояснице.
– Ну вот, можете идти. Только вам, наверное, не понравится.
– Наоборот, – сказал он, – что вы. Наоборот.
В восковых фигурах самих по себе есть что-то пугающее. В любых подобиях человека есть. Недаром полным-полно историй про невинную с виду куклу- убийцу. Тут, впрочем, убийцы бесстыже выставляли себя напоказ.
Граф Дракула, в старинном жупане, зловеще ухмылялся, обнажив окровавленные клыки. Дракула и правда так выглядел? Он, вроде, помнил его портреты, граф как граф. Жертва графа, хрупкая черноволосая девушка с расширенными от ужаса глазами, была очень похожа на Янину. Разве что у Янины не было таких отметин на белой шее.
Джек Потрошитель, укутанный в плащ, крался за развязной проституткой. Шляпа надвинута на лицо, нож в скрюченной руке. Графиня Батори нежилась в кровавой ванне. Рядом, заключенная в объятия «железной девы», изнывала очередная жертва. Вера Ренци сидела в глубоком кресле в окружении цинковых гробов с поднятыми крышками. Все-таки мадьяры безбашенные люди. А где у нас Жиль де Рец? Ага, вот.
В каждом человеке прячется маньяк. Иначе мы бы не посещали такого рода заведения.
Он прислушался. Никого, не считая восковых персон, провожающих его мутными глазами. А ну как оживут, стронутся с мест, обступят его со всех сторон… О, а это что?
Огромный волк с окровавленной пастью, лапа на растерзанной груди несчастной жертвы… жертва на сей раз мужеска пола, руки-ноги беспомощно раскинуты, разорванное горло бесстыже кажет жилы и хрящи. Лицо несчастного, облаченного в охотничий костюм, запрокинуто, глаза вытаращены, черты искажены последней мукой. Табличка свидетельствовала, что здесь представлена сцена нападения волка-оборотня на егеря его милости курфюрста.
Из-за массивного кресла, в котором восседала отравительница Ренци, и массивной спины графа Дракулы нельзя было увидеть входную дверь, он передвинулся к волку, бедный растерзанный егерь укоризненно таращился на него, кого напоминает этот несчастный? А, точно, Шпета. Эта седина, эти усы…
Стоя неподвижно среди восковых фигур, сам восковая фигура, он ждал в полутьме.
Серый человек был один, наверное оставил своего напарника караулить у входа, просто так, для подстраховки. Преследователю было неловко, он боком протиснулся мимо кровавой ванны и Потрошителя и встал, прислушиваясь и вытянув шею, – очередной экспонат, городской серийный убийца, ничем не отличимый от своих жертв…
Он выступил из-за Дракулы и ухватил преследователя за рукав.
– Что вам от меня надо?
Тот вздрогнул, челюсть отвисла, словно у щелкунчика. Дернулся, замычал.
Тут только он сообразил, что для пришельца он и сам – тихий городской маньяк, ожившая восковая фигура.
– Да не бойтесь, – сказал он с досадой, – я…
Но тот, отчаянно дернувшись, выскользнул из пальто, так ящерица отбрасывает в минуту опасности хвост. Рукав пальто остался у него в горсти, а пришелец, развернувшись, метнулся в просвет между Джеком Потрошителем и его преследуемой жертвой и исчез.
Под укоризненным взглядом графа Дракулы он обследовал карманы пальто. Только что купленный билет на выставку, грязный носовой платок и табачные крошки. Не бог весть какой улов. В подкладку был вшит лейбл Made in Turkey. Он аккуратно накинул пальто на плечи несчастной жертвы Дракулы, одетой в одну лишь бледную полупрозрачную рубашку, что было несколько не по сезону, и вышел. Пожилая билетерша приветствовала его, словно старого знакомого.
– А тот убежал, – сказала она, не дожидаясь вопроса. – Хулиган какой-то. Я и билет продавать не хотела, мы до пяти только… Ничего не поломал? Все в порядке?
– В совершеннейшем, – сказал он, поклонился ей и вышел.
До пяти. Значит, в «Синюю бутылку» он опоздал. Жаль.
В сквере, где люди в комбинезонах деловито монтировали эстраду, он остановился и извлек мобилу.
– Не нужен сегодня? Это хорошо, – отозвался сквозь стук досок далекий Валек, – а то я закопался с Костжевским. Вызовов много.
Он подумал, что Валек набивает себе цену.
