автором. Уточнить некоторые моменты.
– В смысле, вы, Искатели? Вы-то сами еще тогда и не родились.
– Да. Мы, Искатели. Так вот. Автора отыскать не удалось. Не было такого человека.
– В этом, – сказал он, – я и не сомневался.
Он допил пиво и поставил пустую кружку на стол.
– Этот самый Гитрев. О. Гитрев. Вы пробовали прочесть его фамилию наоборот?
– Боже мой! – потрясенно сказал Искатель. – Боже мой!
– Вам не кажется, – спросил он вежливо, – что это открывает перед вами новые перспективы? Знаете, я уже пообедал. Хорошее место, правда. Неплохая кухня, большие порции и недорого. Я могу идти? Вы, конечно, вправе следить за мной и дальше. Более того, я настоятельно рекомендую следить за мной и дальше.
Он встал. Двое, нет, трое за соседними столиками встали тоже. Ага.
– Один только вопрос. Я уже понял, это не вы преследовали меня в музее восковых фигур. А по телефону в «Пионер» звонили вы?
– Я вообще не звонил в «Пионер». Никто из наших не звонил.
– Я так и подумал. Но кто-то тоже весьма увлеченный музыкой, да. Хотел поделиться своими соображениями касательно природы музыки. Довольно банальными, если честно. И тоже не назвался.
Как внезапно наступили сумерки, впрочем, здесь всегда так. Похоже, он опоздал к Вейнбауму. Жаль. Ничего, Вейнбаум наверняка будет у Юзефа.
Он бросил купюру на стол, кивнул напряженно застывшим в разных углах зала меломанам, натянул куртку и вышел. Сейчас они тоже кинутся одеваться, и выбегут за ним следом, и будут его, как это говорится, вести… На здоровье. Безобидные чудаки. Наверняка в музее восковых фигур был кто-то из них, просто постыдился признаться остальным в своем позорном бегстве. Сколько же вчера потребовалось им отваги, чтобы ограбить его!
– Сударь, вы, похоже, скучаете!
Котелок, подвитые усики, клетчатое пальто, тросточка. Экскурсоводы назойливей проституток.
– А ведь всего один визит в катакомбы, и ваш дух воспрянет! У нас просто превосходные катакомбы! Там, кстати, расположена старейшая пивная города. Я просто вижу по вашему лицу…
– Франтик, – сказал он душевно, – отвали.
– Тогда в аптеку, – сказал неунывающий Франтик, – вот она, рядом! Индивидуальный тур, а? Старейшая аптека города, просто, можно сказать, наша гордость. Музей аптекарского дела, а заодно…
– Франтик, – повторил он, – иди в жопу.
– Ну, если вы так ставите вопрос… – обиженно сказал Франтик.
Он повернулся и пошел дальше, поднимая на ходу капюшон, чтобы заслониться от ветра, летевшего ему в спину вместе с прощальным криком Франтика:
– Валеку, значит, можно, а мне нет? Да? А Валек ваш, между прочим…
Дальше он уже не услышал, потому что еще один порыв ветра толкнул его в спину. Ветер же унес слова Франтика… На углу, рядом со старейшей аптекой города, пани Агата едва удерживала свой смешной кружевной зонтик.
Собачка скулила и поочередно поднимала передние лапки.
Он в знак приветствия приложил два пальца к капюшону куртки. Пани Агата величественно кивнула, поджав тонкие губы. Вуалетка у нее была усеяна то ли каплями подтаявшего снега, то ли стеклярусом.
– А правда, вам Юзеф платит за рекомендацию? – спросил он неожиданно для себя.
Она нагнулась, подхватила дрожащую собачку и пошла прочь, аккуратно переступая ботами и придерживая вырывающийся зонтик свободной рукой. Он видел лишь собачкину задницу, выпирающую из-под попонки, и смешные кривые лапки с коготками.
Он остановился у витрины аптеки, где меж фарфоровых ступок и медных гирек вызывающе красовался муляж человека без кожных покровов, и, прикрываясь рукой от ветра, вытащил из кармана мобилу.
Нет, сказала дриада, голос ее был ленив и равнодушен, еще не собрали. Потому что пассифлора, понимаете? Пассифлора вообще-то редкий цветок, ее пришлось заказать в оранжерее. Доставят только завтра. Это ничего? Это ничего, спасибо, сказал он и спрятал мобилу обратно; там, в тепле куртки, она чуть ощутимо благодарно вздрогнула и затихла.
Почему так хочется есть? Он же только что слопал такую здоровенную отбивную? Ах да, это потому что как раз время идти к Юзефу. Рефлекс. Как у собаки Павлова. Он замедлил шаг, раздумывая и даже испытывая некоторую неловкость, вызванную собственной пищевой невоздержанностью, но все-таки решил в пользу Юзефа. Во-первых, там наверняка будет Вейнбаум, во-вторых, чечевичная похлебка. Он никогда не думал, что пристрастится к чечевичной похлебке.
Темную фигуру сумерки как бы вытолкнули ему навстречу, и он вздрогнул, но тут же почуял знакомый запах мокрой псины и дубленой кожи.
