— Я думаю, что ты — твердыня силы, которая отказывается сдаваться, — тихо ответила она. — Но в отличии от многих наглецов среди твоих высокорожденных собратьев — Виндстага, например — ты предпочитаешь скрывать свою силу, вместо того, чтобы постоянно ею пользоваться. И я люблю тебя за это. Мой лорд Глупец.
Арклет моргнул, потом медленно улыбнулся.
— Я… понимаю. И поскольку ты ухватываешь суть намного быстрее и чётче, чем я, я вверяю свою судьбу в твои руки. Научи меня, Амарун. Даже если тебе придется использовать для этого Эльминстера.
Амарун посмотрела на Шторм.
Та пожала плечами.
— Не знаю, поправился ли Эл достаточно, чтобы сказать или сделать что–нибудь.
Выскользнув из одного сапога, она сунула ладонь внутрь. Наружу рука вынырнула, до локтя укрытая слоем праха.
Рун потянулась вперёд, Шторм схватила её, и прах молнией пробежал по их сомкнутым рукам.
Они увидели, как Амарун дрожит, выгибается, закатывает глаза — так, что остались видны только белки. Девушка покачнулась.
Арклет поймал её и увидел, как та исподлобья взглянула на Алусейр, прежде чем прохрипеть голосом Эльминстера:
— Разумно ли это? Когда ты загоняешь в угол юных лордов, по моему опыту они начинают беситься и причиняют большой ущерб. Несчастных случаев мне только не хватало.
— Эл? — осторожно спросила Шторм. — Как ты?
— Ужасно. Ты?
Шторм улыбнулась.
— Бывало и лучше.
— Ха. Полагаю, это можно сказать про всех нас, — Рун посмотрела на Мирта. — Снова здравствуй, старый вор.
— Хо, древний разрушитель, — весело отозвался Мирт. — Ты, похоже, окружил себя прекрасными дамами.
— Всегда так делаю. Пока не обучу себе замену, по крайней мере. И раз уж об этом речь…
Рун повернулась к Арклету и прижалась к нему.
— Поцелуй меня! — прорычала она ему в лицо грубым голосом Эльминстера.
Арклет моргнул.
— Ты… проникнешь в мой разум?
— Да. Неохотно, парень, не в качестве завоевателя — но раз уж Лус нас заставила, то почему бы и нет. Как только я тебя подготовлю.
Арклет нахмурился, но затряс головой, сдаваясь. И поцеловал женщину, которую держал в руках.
Когда их губы разделились, лицо Арклета едва заметно изменилось. Он напрягся, легонько отстранил Рун, и зашагал вниз по коридору.
Отойдя за несколько колонн, далеко во мрак, с Алусейр, скользящей следом, чтобы убедиться, что во тьме не притаились скелеты, он развернулся и вернулся назад.
— Ладно, — медленно сказал он. — Я увидел твою правду. Я тебе верю.
Он прислонился спиной к стене.
— Ты действительно не собираешься подчинять Рун или меня, или оставлять себе наши тела. Только одолжить их на короткое время, когда решишь, что это действительно необходимо.
Он достал свой меч.
— Но знай вот что, Эльминстер из Долины Теней — я всё равно буду тебе сопротивляться.
Он поднял свой клинок в боевую позицию.
— Я хотел бы полюбить тебя. Хотел бы доверять тебе. Но твой разум — как могучая гора, а мой — как крохотный камешек.
Он взвесил в руке свой меч, не отрываясь глядя в глаза Амарун.
— Я уверен, что настолько превосходящий меня разум, принадлежащий магу, у которого было больше тысячи лет, чтобы отточить искусство обмана, может мне лгать. Не только словами, как простой человек, но и при слиянии умов.
Он посмотрел на Шторм, потом опять на Амарун.
— Разве это неправда?
— Правда, — признал Эльминстер, — но есть и другая правда, о которой тебе следует знать, лорд Делькасл. Такой обман невозможен, если другие сознания, что разделяют связь, не согласны на него. Шторм? Алусейр?
Призрак и среброволосая женщина кивнули и направились к Арклету, но юный лорд предупреждающе поднял руку.
— Не трудитесь. Я верю, что мне сказали правду, если принцесса и столетний арфист подтверждают это. Это неважно. По–прежнему не существует ничего, что вы, любой из вас, мог бы сказать, чтобы я позволил Эльминстеру взять управление над моим телом. Я ненавижу саму мысль, что он может
