тут же глотнув чая из чашки, чтобы не сказать что-нибудь грубое.
— Ешь, — велела Верия, подталкивая тарелку с бутербродами, — а я буду говорить.
Я фыркнула и вгрызлась в кусок хлеба с сыром.
— До тринадцатого августа еще довольно много времени, но дни пролетят — не заметишь, — начала бабушка благодушно. — Тем более, ты у меня девушка подвижная…
— Ба-а-а! — протянула я с набитым ртом. — Что на этот раз?
— Я все еще не понимаю, зачем тебе учеба в академии, — перешла к сути бабуля. — Разве тебе это нужно?
«Еще как! — подумала я. — Ведьма без образования — это не солидно. Тем более, только там я смогу узнать, кто такой Гедымин. Может, мне он и неинтересен, но тайна волнует. Да и смерть родителей… Вдруг удастся что-нибудь выяснить».
— Бабуль, я хочу учиться. Это мое право, между прочим! — О родителях я упоминать не стала, зная, что тогда ведьма меня точно не пустит.
— А толку-то? — вздохнула Верия, переставляя противень поближе к печке. — Тут, в этом мире, тебе знания из академии никак не пригодятся.
— Ба, — прищурилась я, склонив голову набок и заглядывая бабушке в глаза, — а при чем здесь этот мир? Ты не рассматриваешь вариант, что я могу остаться в Подлунном?
— Липа, зачем тебе там оставаться? — обиделась она. — А я?
— Ну-у-у, — не зная, как мягче высказать свое мнение, протянула я, — я могу найти там работу… Или семью. Вполне вероятно, что свою судьбу я встречу именно там.
— Липа! — вскричала Верия. — Тебе рано об этом думать. Какая любовь, а? Ишь ты!
Я вскочила, уворачиваясь от тяжелой бабушкиной руки, сцапала бутерброд с тарелки и отбежала к входной двери:
— А что тут такого? Мама тоже папу рано встретила. Им едва по девятнадцать исполнилось. Зато они прожили вместе почти тридцать лет, прежде чем надумали завести ребенка. Родители шли рука об руку всегда…
— И посмотри, к чему это привело! — взвыла ведьма. — Моя дочь мертва!
Я не стала отвечать, хмуро дожевывая бутерброд. Мне никогда не нравилось обсуждать эту тему. Это было выше моих сил. Я становилась свидетелем бабушкиной истерики по поводу маминой смерти слишком много раз.
— Бабуль, — я попыталась предотвратить катастрофу. — Ну что ты вот снова…
— Не снова! — всхлипнула бабушка. — Но я… Я тебе запрещаю! Слышишь?
Я замерла, перестав пихать в рот остатки бутерброда, и прислонилась к стене. В голове будто взорвался какофонией звуков расстроенный оркестр, я даже не заметила, как на пол свалилась картина, которую я задела плечом.
— Запрещаю, — повторила Верия строго. — Поняла?
— Поняла, — кивнула я, смахнула выступившие слезы, подавила желание разрыдаться и твердой походкой пошла в комнату. Там недолго думая принялась кое-как запихивать вещи в сумки и чемодан, приговаривая: — Поняла, все поняла.
Злая, но отчего-то совершенно спокойная, я собралась едва ли не за минуту, не заботясь о том, что могла что-то забыть.
«Плевать! — мысленно повторяла я. — Плевать!»
И кривила губы, только так позволяя себе выразить разочарование.
Чемодан вылетел из дома, направляемый силой мысли, от злости я не желала, да и не могла сдержать дар. Сумки унеслись следом.
— Липа? — Бабушка успела успокоиться и на мои действия взирала с растерянностью. — Что ты?..
— Я уезжаю, — хмуро проскрежетала я, натягивая на ноги кеды. — Раз так, то делать мне здесь нечего.
Ведьма отряхнула руки и попыталась остановить меня, но я выбежала из дома, едва не пришибив кота дверью.
— Липа! — крикнула бабушка. — Что ты творишь?
— Это что ты творишь, бабушка? — таки расплакавшись, хмуро спросила я. — Я не мама. Не надо меня оберегать! Я буду сама решать, как поступить, слышишь?
— Я не стану оплачивать твою учебу! — с горячностью бросила Верия. — Так и знай!
Я остановилась, осторожно подвинула сумку поближе к чемодану, стряхнула с щек слезы, развернулась и с неестественной улыбкой произнесла:
— Ну и напугала! Боюсь! Если ты забыла, бабуля, то счет родителей уже три года как на меня оформлен. Не пропаду. А учеба в академии, к слову, бесплатная, и ты прекрасно это знаешь.
После этого я отвесила бабуле низкий поклон, подхватила вещи и потопала прочь.
— Липа! Липа, вернись! — выкрикнула та, но я даже не остановилась.
По дороге к станции я почти успокоилась, хотя меня продолжало потряхивать, а из глаз катились слезы. Так серьезно мы с бабушкой повздорили впервые.
«Ничего, — купив билет и сев на лавочку у кассы, сказала себе я, — ничего. Все будет хорошо. А если нет, то пусть все вокруг боятся… Ведьма я или
