– Каким детям, сука?! Нет у меня больше детей! Понимаешь?..
– Так пойди других детей убей! Легче тебе станет? – Я оттолкнул его назад. – Как вы понять не можете, что нельзя так?! Нельзя!
– А как можно? – зло спросил Ней Ластер. – Так, как они, можно?! Детей и женщин?! Это можно делать?!
– Да я клянусь тебе, что они ответят за это! Я их лично из-под земли достану! Но нужен суд! Как вы не понимаете, что нужно, чтобы все поняли, кто они! На всю империю надо их ославить!
Я орал, доказывал, клялся и бил себя в грудь. С огромным трудом мне удалось убедить рабочих подождать хоть пару дней и не спешить с местью. Они долго возмущались и требовали мести, но успокоились. Я обещал большие выплаты в качестве компенсаций и открытый, быстрый, а главное – суровый, суд.
Но пока я успокаивал рабочих и думал, что все под моим контролем, события в городе понеслись, как груженая телега с горы. Тирион, Арья и Шеала нашли меня возле паровозного депо и с ходу обрадовали.
– Маэл! В городе бунт! – крикнул Тирион.
– Что? Что случилось?!
– Понятия не имею! Но все как с цепи сорвались! Стоявших в патрулях возле митингов жандармов и стражников буквально разорвали. Теперь восставшие громят местные жандармерии, захватывают оружие и устраивают погромы. Сообщили, что одна толпа пошла к Генералитету, а другая к Ассамблее.
Я громко и грязно выругался.
– Где жандармы и городская стража?
– Разбегаются, трусы! Маэл, нужно вводить армию!
– Как армию? – охнула Шеала.
– Не думала, что опять придется… – тоскливо вздохнула Арья.
– Вы серьезно? Начнется же бойня! Погибнут люди!
– Девчонка, бойня уже началась! Люди уже гибнут!
– Хватит! – оборвал я Тириона. – Она права, это не Риол, а Райхен.
– И что?
– А то, что на Риол хватило бы одного полка, а здесь всего гарнизона будет мало! Один Нижний город чего стоит!
– И что тогда делать?!
– Для начала надо узнать, что происходит.
В таких случаях всегда не хватает времени. Люди, средства, оружие, планы, связи – все это не имеет никакого значения, если у вас нет времени. Каждая секунда становится на вес золота. А сегодня я был нищим оборванцем.
Пока я успел добраться до своего импровизированного штаба, ситуация резко обострилась. Связь практически пропала. Прежде чем что-то предпринять, я попытался хоть как-то понять обстановку. Разослал людей на разведку и в итоге потерял еще больше драгоценного времени. Я ничего не успевал сделать.
Громом среди ясного неба пришла, с большим опозданием, жуткая новость. Националисты, собиравшиеся на площади имени Раэла Харэна, пошли громить квартал ханарцев.
Я даже не стал пытаться что-то предпринять – знал, что времени просто не хватит. Вместо этого, прихватив Арью, Тириона и Шеалу, лично бросился в бой. Это все, что я успевал сделать.
Сложно сказать, за что не любили ханарцев. Разве что жили они всегда обособленно от остальных, занимались в основном торговлей да молились своим странным богам, с их непонятными правилами и запретами. Своего государства у них не было, и они жили, расселившись по всему миру.
В чужие дела ханарцы старались не лезть. Своей веры они никому не навязывали, более того, инородцев в нее принимать не любили. Ни особым богатством, ни каким-то влиянием или привилегиями они не пользовались. Разве что среди промышленников и банкиров их оказалось достаточно много, но и только.
В общем, никаких особых причин для ненависти не было, но райхенцы ханарцев ненавидели. В обычное время эта ненависть ограничивалась оскорбительными выкриками, за которые можно было получить штраф, да разрисовыванием стен и дверей домов ханарцев. Сейчас же…
Конь оскользнулся на повороте, но не упал. Я рванул воротник плаща, было жарко, и воздуха словно не хватало, и пришпорил лошадь. Остальные давно отстали от меня, не рискуя так нестись по скользким от неубранного снега улицам. Только Тирион скакал рядом. Он понял всю суть ситуации с полуслова: вдоволь насмотрелся на подобные зрелища на востоке.
Ханарцы жили в небольшом районе, зажатом между Радужными холмами и Новым городом. На ближайших к нему улицах было необычно тихо и пустынно для этого времени. Двери закрыты, окна плотно зашторены или закрыты на ставни. Готов поспорить, что никто ничего не услышит и не увидит.
