Дерьмо на тосте, это было плохо. Я сжала руки и посмотрела на них, кладя на колени.
— Рейчел, — выдохнул он, притягивая меня к себе. Я обняла его и задержала дыхание, пытаясь не плакать. Я не звала их к себе, даже если я пропустила их. Я все сделала правильно, и я была там, откуда начинала. Эльфы ненавидели Трента из-за меня, а с мистиками я, вероятно, потеряла и поддержку демонов тоже. Все разваливалось, и я не могла остановить это!
— Ты ничего не слышишь, не так ли? — Его слова переместили мои волосы, и я покачала головой. То, что произошло во сне, не было реально. И не было никаких голосов, показывающих мне видения с разных углов. Его руки на мне переместились, и я подняла глаза, чтобы увидеть его облегчение. — Тогда с тобой все в порядке, — сказал он, заставляя мое сердце почти разбиться от его заботы. — Обещай мне, что расскажешь, если услышишь.
— Обещаю. — Я поджала под себя одну ногу, а вторую свесила с кровати, было холодно. Тем не менее, я не собиралась двигаться, не с Трентом, держащим меня, говорящим даже без слов, что он любил меня. — Во сколько твоя встреча?
Он выдохнул, его плечи напряглись.
— В девять сорок пять.
Это было всего через несколько часов.
— Прости, — сказала я, когда он отпустил меня. — Если бы не я, то анклав послушал бы тебя, и ты, возможно, остановил это прежде, чем все началось.
Трент широко распахнул глаза.
— Это то, что ты думаешь? Рейчел, если бы не ты, тогда я, вероятно, был бы тем, кто первый это начал. Мне нравится, кто я. Ты знаешь, сколько времени прошло, с тех пор как я делал что-то такое? Послушай меня. — Он взял меня за плечи и наклонился, чтобы заглянуть мне в глаза. — Ты и я — повод для дьюара, попытаться бороться за контроль на расстоянии. Это произошло бы независимо от нас.
— Но не до такой же степени, — сказала я, и он шлепнулся на кровать, держа мои руки между нами, когда он подбирал свои следующие слова. — Ты не можете быть Са’аном, если ты со мной, — сказала я несчастно. — Они не позволят тебе.
— Это просто название, — сказал он, но я могла услышать ложь.
— Название, которое дает тебе голос, тот, за которым следуют люди.
Его губы сжались в решительную линию.
— Я никуда тебя не отпущу, чтобы остановить это. Мы пройдем через это вместе. Кроме того, если демоны называют меня Са’ан, то возможно этого уже достаточно, — сказал он, намек беспокойства читался в уголках его глаз.
— Возможно, — сказала я несчастно. Я не буду плакать. Я не буду плакать!
— Демоны не будут слушать Лэндона, но они могли бы послушать меня. Я охотился вместе с ними. Боролся рядом с ними, чтобы устранить угрозу. Если это не Са’ан, то, что?
Глубина его приверженность дрожью прошла через меня в предрассветном мраке.
— Но как…
— Это не твоя вина, — сказал он, снова притягивая меня к себе, и покалывания и его шепот помчались через меня. — Мы можем сделать это вместе. Я не могу сделать это один. И не хочу.
Я закрыла глаза, когда нежилась в его тепле, его руки крепко держали меня, их медленное поглаживание внезапно приобрело новое значение. Я сделала вдох, и быстро мои желания пошли в другом направлении. Я облизала губы, и дыхание Трента ускорилось.
— Ты знаешь, у нас есть хорошие десять минут до восхода солнца, — сказал он, его пальцы прослеживали путь по мне и тонкой ночной рубашке, которая была здесь у меня. — У них не будет реальной информации о Цинциннати, по крайней мере, двадцать минут.
Я отступила, чтобы увидеть жар в его глазах, желание.
— Мы не можем, — прошептала я, улыбаясь.
— Почему нет?
Он не был смущен по сути, но явно был осторожен от моей улыбки, и я потянула его ближе, повернувшись в нашем объятии, менее любовно и более дружественно.
— Потому что кто-то зажимает мои пальцы ног, — сказала я. Трент заколебался, и я почти рассмеялся. — Правда. Кто-то зажимает мои пальцы ног.
Поняв, что я серьезно, он наклонился, чтобы посмотреть за меня.
— Рэй! — воскликнул он, и я протянула руки к маленькой девочке. Ей было приблизительно восемнадцать месяцев, милая с одеялом в ее руке, темные волосы были аккуратно расчесаны, а еще более темные глаза выглядели торжественными, когда она зажимала мои пальцы ног для привлечения нашего внимания. Она, возможно, не была очень высокой, но ее выражение лица было обеспокоенным.
— Папа? — сказала она высоким ясным голосом. — Юси нет. Нет! — потребовала она, указав на дверь, теперь чуть приоткрытую. Я даже не услышала, как она открыла ее, но она была маленькой и тихой.
