Разрушения. Ледяной дворец в руинах.
– Мои друзья… – промямлил Роллан.
– Твои… друзья? – у Айданы сорвался голос. – Я твоя мать, Роллан. Пожалуйста, сынок, ты нужен мне. А твои друзья тебя используют. Зеленые Мантии – шайка лжецов, которые хотят захватить власть над миром. Кто-то из твоей команды сообщил Пожирателю, что вы добыли талисман Шуко, и назвал точное место в Эвре, где вы высадитесь. Нам оставалось только подождать.
– Нет. Нет! Никто из моих друзей не…
– А почему же тогда мы вас поджидали? – усмехнулась Айдана. – Им нельзя доверять, а мне можно. Я твоя семья.
Роллан покачал головой. Он не знал, что сказать.
– Пойдем, Роллан, – уговаривала мать. – Забудь о Шейне, забудь о Зеленых Мантиях, давай просто уйдем подальше отсюда и заживем своей семьей… – У нее сорвался голос и задрожал подбородок.
Роллан кивнул. Спектакль – сражение и пожар – продолжался, но далеко, как будто во сне. А мать держала его за руку, и ее рука была теплая. Только мама казалась настоящей среди этого хаоса. Он пошел за ней по переулку, прочь от шума.
Сверху раздался крик. Это Эссикс летела к нему по задымленному небу. Птица села ему на плечо и сжала когтями.
– Кажется, Эссикс со мной согласна, – сказала Айдана.
С появлением Эссикс у Роллана прояснилось в голове. Моргнув, он снова посмотрел матери в глаза и чуть не отшатнулся. Всего лишь на мгновение, и он мог бы в этом поклясться, глаза у нее изменились. Зрачки сузились, а радужка стала тускло-желтой, как латунь.
– Роллан, в чем…
– Что с тобой случилось? – спросил он дрожащим голосом. Эссикс сжала когтями плечо, и он будто увидел, как у матери из головы, рук и ног выползают какие-то бледные черные тени. Роллан попятился.
Черная струйка, вылезающая из левой ладони Айданы, дернулась, и она, судорожно вскинув руку, схватила Роллана за запястье.
– Отпусти! – закричал он и попробовал выдернуть руку. – Да что с тобой?! Перестань!
От рывка рука Айданы безвольно повисла, как у куклы, но пальцы железными тисками сжимали запястье. Роллан поморщился от боли. Еще сильнее надавит – и сломает ему кости.
– Пожалуйста, – пробормотала она сквозь стиснутые зубы, будто ей самой было больно, и закрыла глаза. Она нахмурилась, и черные тени задрожали. Отпустила его руку, дыша так тяжело, словно только что бежала. – Не бойся, это не то, что ты думаешь.
Эссикс переступила с лапы на лапу, и Рол-лан заметил, что черные тени, вылезающие из ее тела, исчезли. Ему ведь не почудилось? Да нет же, у нее правда были змеиные глаза. Он видел.
– Что-то не так. В тебя что-то вселилось…
Айдана в отчаянии затрясла головой.
– Я не знала, – сказала она. – Я приняла Желчь, чтобы болезнь прошла. Я хотела стать самой собой, хотела снова быть твоей матерью. – На глазах у нее выступили слезы. – Но теперь я как будто не я. Я делаю такое… – Она опустила голову, словно ей не хватало сил держать ее прямо. – Я будто гостья в собственном теле. С тех самых пор, как я выпила эту Желчь, порой она мной… управляет.
Желчь.
С глаз словно спала пелена, о которой он даже не подозревал.
«Желчь, – думал он с отвращением. – Волшебная Желчь, исцеляющая все хвори!»
Роллан коснулся запястья, на котором краснели воспаленные отметины от ее ногтей.
– Но ты поборола ее, – сказал он. Тени задрожали, когда она его отпустила. – Ты можешь сопротивляться. Я же сам только что видел!
Она посмотрела на Роллана, и в ее глазах, полных отчаяния, промелькнула искорка надежды.
– Я пытаюсь, правда. Но это очень трудно.
Роллан взял мать за руку и потянул за собой.
– Раньше у тебя не было помощника, а теперь есть.
Ее лицо озарилось улыбкой, и она склонилась над Ролланом, коснувшись лбом его лба.
– Я люблю тебя, Роллан, – сказала она.
Они стояли так, пока Роллан боковым зрением не заметил какую-то белую вспышку. Он попробовал отойти назад, но Айдана держала его так крепко, что он не мог вырваться.
– Мама, – начал было Роллан и понял вдруг, что в его голосе прорезались жалобные нотки – так хныкали избалованные богатые ребятишки, которые ездили в экипажах по улицам Конкорбы. – Отпусти меня, – сказал он, но заметил, что лицо ее застыло от страха.
Ее била дрожь. Тело ее напряглось, и, казалось, она из последних сил открыла рот и прохрипела:
– Убегай…
