Эссикс не сидела у Роллана на плече. Быть может, ложь Пии была настолько очевидной, что Роллан понял это и без птицы? Или же его интуиция, упроченная связью с духом зверя, становилась все сильнее.
– Вы говорите, Шуко приходила сюда еще до того, как построили стену, – сказала Мейлин. – Но дерево сплошь заросло оленьим мхом, а значит, стена очень старая. Возможно, ее построили до времен Пожирателя.
– Вчера ночью мне приснился сон, – заговорил Конор. – Я думал, это просто обычный сон, но нет. Понимаете, о чем я? – Абеке кивнула. С тех пор как Конор обрел связь с Бригганом, ему порой снились вещие сны. – Я помню этот пруд из своего сна, – продолжал Конор. – К нему шла толпа стариков, на лицах у них было нетерпение.
И без того бледная Пиа побледнела еще сильнее.
До сих пор Абеке не выпускала Уразу, чтобы никого здесь не напугать, но теперь ей нужна была помощь леопарда. Она медленно протянула руку ладонью вверх над прудом, словно подзывая воду, как непослушного щенка. Потом быстро стиснула пальцы в кулак, и Ураза спрыгнула на землю.
Пиа отпрянула, испугавшись появления еще одного Великого Зверя, хотя Ураза, как и Бригган, была не больше обычного леопарда. Ураза, мягко ступая по земле, подошла к пруду и наклонила голову, словно собиралась попить.
– Никому нельзя пить эту воду! Ни человеку, ни зверю, будь он Великим или самым обыкновенным! – вскричала Пиа. – Пруд священный!
Леопард понюхал воду и попятился, оглядываясь на Абеке; девочка поняла, что с водой что-то не так.
– Не волнуйтесь, она не хочет пить.
Абеке села у кромки воды, положив руку на Уразу, отчасти для того, чтобы успокоить Пию; ей также хотелось прояснить мысли, а это всегда происходило благодаря их связи. Сейчас они были разрознены, но их можно было сложить, словно кусочки мозаики, которые вырезала из рога газели Чинве, глава Зеленых Мантий в ее деревне. У Абеке это всегда хорошо получалось. Заклинательница дождя. Чинве нарекла ее новой Заклинательницей дождя в деревне, но из-за связи с Великим Зверем Абеке пришлось уехать оттуда. Сейчас, гладя Уразу по шее, она снова почувствовала единение с водой, словно встретилась со старым другом. Она смутно слышала разговор за спиной – Тарик, Пиа и Роллан говорили по очереди. Но Абеке обратила свои мысли к воде. К Пие. К жителям города. Детей нет, стариков тоже. Конору приснился сон. Ворота и стена. Старик Хеннер.
Все кусочки мозаики сложились в цельную картину у Абеке в голове. Она знала эту историю. В Нило бытовала легенда о древе с плодами, даровавшими вечную молодость, и двух деревнях, жители которых уничтожили друг друга, а заодно и дерево.
От напряженной тишины, казалось, дрожал воздух. Абеке встала.
– Знаете, Пиа, – повернулась она к женщине. – Странное дело, что у вас в городе нет ни детей, ни стариков. А в этой воде, которую пила Шуко, есть что-то необычное. Ураза это чует. А еще Конору приснился сон, что старики идут к этому пруду. Сдается мне, вы гораздо старше, чем выглядите. Да и Старик Хеннер, наверно, на самом деле старый. Всем жителям города уже много лет. И связано это с прудом Шуко.
Роллан посмотрел на воду и отступил на шаг назад.
– Вода эта какая-то неестественная.
– Вы же не думаете, что… – начала Пиа.
– А может, мы все выпьем воды из пруда? – предложил Тарик. – Проверим, права ли Абеке.
– О, а ты что думаешь, Тини? – спросила Майя саламандру, сидящую у нее на ладони. – Хочешь жить вечно?
– Подождите. – Пиа вздохнула и присела на камень возле пруда. Потом по очереди посмотрела каждому в глаза, словно что-то проверяя. И снова вздохнула. – Ну ладно. Шуко и правда приходила сюда каждый год в день Нового года и пила воду. Местные всегда обходили стороной пруд, верили, что это действо священно. Когда я была юной, мама сказала мне, что пока Шуко ждет чистая вода в пруду, мы будем под ее защитой. Но мне было любопытно, я хотела своими глазами увидеть Великую Полярную медведицу. Поэтому, когда я стала градоначальницей, я построила свой дом возле пруда и из года в год наблюдала за Шуко.
Взгляд Пии затуманился, словно мыслями она вернулась в прошлое.
– Она была огромной и страшной, но в то же время невероятно прекрасной. Словно сама луна спускалась с небес испить нашей воды. Шуко, кажется, не была против моего общества. Я просто молча смотрела, как она утоляет жажду, а потом уходит прочь. Так прошло почти тридцать лет, и мы ни разу не нарушили своего ритуала.
Но однажды она не появилась. Я пришла к пруду, наблюдала, ждала, но Шуко не появлялась. Традиция прервалась. И вот рано утром, до рассвета, я опустилась на корточки и сама попила из пруда, дабы не нарушать ритуала.
Пиа замолкла.
– Вода изменила вас, – сказал Тарик.
Пиа кивнула.
– Все тело как будто оцепенело. Каждая косточка горела, по мышцам и коже разливался жар. Тогда я уже была бабушкой, но начала молодеть. С тех пор вода сохраняет нашу молодость. Некоторые решили не пить воды и прожили обычную человеческую жизнь. Другие устали от долгой жизни, перестали пить, состарились за считанные годы и мирно умерли. У тех, кто пьет воду, не рождается детей. Все, кто нынче живет в городе, пьют воду. Кроме нас,
