соткали рассказ о крови на земле и кинжале в спине мальчишки. И ни один из них так и не поднял голову, чтобы заметить раненного менестреля и ворона на дереве.
Возможно, он так и остался бы на дереве до самой смерти, если бы наконец не упал с ветвей на пропитанную кровью землю, будучи уставшим, голодным и да, до смерти напуганным. Там его и обнаружил помощник повара, забредшего в столь поздний час в сад, чтобы собрать травы, и именно он позвал за целителями. Они подняли его и отнесли в замок. Никто не мог определить, что именно его беспокоило, так как ужас произошедшего связал его язык и заставил глаза практически вылезти из орбит. Они признали в нем королевского менестреля и подумали, что он вернулся туда, чтобы осмотреть место злодеяния. Некоторые полагали, что он заразился, так как дружил с Чарджером. Они вымыли его, накормили и были заботливы, как того требовал долг любого целителя по отношению к раненому. Поэтому я не буду говорить о них плохо.
Уже к концу дня весть дошла до его матери, то есть до меня, мне было необходимо отправиться туда и позаботиться о своем сыне, о человеке, снова превратившегося в ребенка. И когда я прибыла туда, я нашла Рэдбёрда именно таким, как они мне и описали, с выпученными глазами и онемевшего. А за окном, у кровати, на дереве сидел ворон и наблюдал за нами. Целитель Ненси заметила, что ворон следовал за ними, пока они переносили его из сада в кровать, и, поскольку она была женщиной правдивой, я считаю, это должно быть записано здесь.
Я забрала своего сына в свои покои в замке. Покинутая всеми, я заставила его подняться, а затем идти вверх по лестницам, шаг за шагом. Никто не помогал мне, но никто и не мешал. Я приготовила ему настойку, давно известную в нашей семье, и он провалился в сон. Ночь, последующий день и еще половину ночи прошли прежде, чем он открыл глаза, но даже после этого, его души не было в теле. И во тьме ночи, когда я зашла в комнату и уселась на его кровать, освещенную одинокой свечой, его первыми словами оказалась просьба принести ему лучшие перо, чернила и пергамент, чтобы он смог все записать. И когда я все это принесла, он впервые рассказал мне полную историю о том, что произошло. Сидя в круге желтого света, я записывала, пока он рассказывал, каждое слово, дословно, чтобы быть уверенной, что правда не будет утеряна.
Поскольку никто не видел Рэдбёрда в саду, ни один из предателей, убивших короля, никто из них не знал, что существовал свидетель их злодеяния. Рэдбёрд лежал в моей комнате, больной, его тело словно было парализовано тем потрясением, которые испытали его разум и сердце. Новости, которые я приносила ему каждый день, огорчали нас: сначала Баккип, а затем и все Шесть Герцогств будто бы сошли с ума. Король пропал, распространялись сплетни о том, что он убил молодого Лока, а затем бежал от свершенного злодеяния. В отсутствии на троне человека, который должен сохранять порядок и ратовать за мир, а также обдуманное правосудие, ненависть вспыхнула и распространилась подобно летнему пожару.
Многое изменилось в последующие десять дней. Я вернулась к своим повседневным делам как можно скорее, но Рэдбёрд продолжал идти на поправку в моей комнате. Дверь в мои покои всегда была закрыта. Во время трапез с другими слугами я получала все необходимые сплетни и слухи, и все они были ужасными. Я едва осмеливалась выглядывать в окно во двор: я боялось того, чему могла стать свидетельницей. Все пегие лошади в Баккипе и все пятнистые собаки в конюшнях были преданы мечу. Тех, кто осмелился осуждать произошедшее, признали как обладающих Уитом, вкусивших злую магию короля. Многие аристократы Пестрого двора были избиты или просто исчезли. Все, кто могли бежать, бежали. Обладать Уитом стало признаком зла и животной природы, а также низости и лживости.
К концу месяца, целая толпа мужчин и женщин были повешены за то, что обладали Уитом. Тогда же зародилась традиция четвертовать тела, и после сжигать останки над водой, повсеместно распространялись и истории о том, что обладатели Уита могли превращаться в животных, или прятать собственные души в телах своих партнеров, а после воскрешать себя из мертвых. На тот момент все это было в новинку, и мне казалось, я понимала, каким образом разрасталась эта идея. Обладать Уитом считалось позорно, и дети, в семье которых был хотя бы один родитель, обладающий Уитом, подвергались не меньшей опасности чем те, кто был заклеймен как имеющий Уит, в особенности страдали те, кто гордился своими навыками в работе с исцелением животных, а также пастухи и конюхи. Все, не только реальные обладатели Уитом, жили в страхе быть обвиненными в использовании Звериной Магии. Многие аристократы, а также торговцы и купцы бежали из Баккипа, они покидали герцогство Бакк, оставляя свои дома, а также судьбы и имена. Это было время кровавой резни, такой, какую Бакк никогда не знал.
Герцог Бакка, Стретеджи Видящий, брат покойного Вирэла и отец Лорда Канни, пытался усмирить волну, ударившую в престол, но он был стар и не в лучшем здравии. Он подтвердил, что являлся законным наследником короны, но он счел неприемлемым для себя занять корону, пока король, которому он присягнул, оставался жив. Остальные герцоги и герцогини в его королевстве не были достаточно высокородными. За всем тем злом, которое обрушилось на Шесть Герцогств за последние годы, стоял Пегий принц и те обладатели Уита, которых он привел к власти. Они говорили о его отсутствии как о благословении, и впервые за многие годы даже младшая знать в открытую делилась сплетнями о том, что династия Видящих запачкала себя кровью калсидийского раба, который был звериным колдуном. То было время, как говорили они, когда венец должен был перейти к истиной чистой линии, к тому, кто смог бы поднять Видящих с тех глубин, куда они опустились. Они призывали Канни выступить вперед и взять корону, от которой отказался его отец.
Им было известно, что Король Чарджер мертв. Возможно, мой Рэдбёрд и не пел об этом, но я видела это в их жестоких глазах. Они совершенно не боялись, что король сможет заявить свои права на престол. Именно тогда, я думаю, они попытались сочинить ложь, объясняющую, почему не было найдено тело. Их трусливое убийство Чарджера выглядело иначе под воздействием лживых аристократов и менестрелей, которые заботились только о благосклонности вышестоящих, а уж никак не об истине. Но, чтобы быть правдивой по отношению к Рэдбёрду, я запишу здесь, ведь правда в том, что у меня не было доказательств тому, что им было что-либо известно, они спасали жизни тех, кто присутствовал при убийстве.
