пещерные люди скорее рабочие, чем жрецы.
— Исторически священники жили под землей чаще, чем любые другие слои человечества, — прокомментировал Бёртон.
Уэллс презрительно хмыкнул.
— Сила веры против рационализма.
— Я всегда считал, что мы находимся на противоположных концах спектра, — ответил Бёртон. — А сейчас уже не уверен.
— Надеюсь, ты не собираешься воскресить Бога, Бёртон?
— Нет, скорее самого себя.
— А. Вера в себя. Когда стоишь неизвестно против кого, наверно можно надеяться только на одного человека.
— У меня нет другого.
— У тебя есть моя дружба.
Бёртон посмотрел на Уэллса, коснулся его плеча рукой, и сказал:
— Да. Есть.
Они устало прошли по главной улице комплекса, дошли до входа в храм, поднялись по ступенькам и прошли через двойные двери. Батембузи довели их до подножия лестницы и канули в темноте.
— Они люди? — спросил Уэллс.
— Понятия не имею, но, согласно легенде, наги сумели преодолеть пропасть между видами и произвести полулюдей-полунагов.
Они поднялись в зал, прошли между статуями и остановились перед украшенными золотом дверьми.
Бёртон взялся за ручку и сказал:
— Последнее из моих утраченных воспоминаний находится за этой дверью, Бёрти. Ты действительно хочешь предстать перед ним?
— Конечно!
Королевский агент открыл дверь, и они вошли в комнату.
Которую он мгновенно узнал. Все было так же, как и пятьдесят пять лет назад, за одним исключением.
— Глаз исчез! — Бёртон указал на пустой держатель на конце перевернутой пирамиды.
— Вот теперь я могу точно сказать, что ты вернулся в 1863, взял алмаз и увез его в Лондон, — ответил Уэллс.
— Где его добыли немцы после разрушения города, — добавил Бёртон. — Я вернусь назад, зная, что это произойдет, но почему я разрешил этому случиться?
— Сейчас узнаем. Смотри, это должен быть твой мистер Спенсер! — он указал на пол.
Рядом с алтарем лежал заводной человек. Его латунное тело было потрепано, поцарапано и обесцвечено, левая нога согнута, у нее не хватало ступни. На левой половине «лица» виднелась большая выемка. Говорящий аппарат, отсоединенный от головы, лежал на соседнем каменном блоке, среди различных инструментов.
Бёртон указал Уэллсу на обнаженный бэббидж.
— Видишь семь отверстий? В них находились камбоджийские камни. Они содержали сознание Спенсера и... и...
— И кого Ричард? — спросил Уэллс, увидев перекошенное болью лицо друга.
— К'к'тиимы! Берти, я ошибся — это не Спенсер! Это верховный жрец нагов — К'к'тиима. Он использовал силу алмазов и послал меня в будущее. Но алмазы исчезли — как же я теперь вернусь?
Уэллс указал на алтарь.
— Вот ответ, возможно.
Бёртон взглянул и узнал ключ, которым он заводил механического человека. Он подобрал его.
— Помоги мне перевернуть его на живот, — сказал он, вставая на корточки около латунного механизма.
Уэллс так и сделал, Бёртон вставил ключ в отверстие в спине и несколько раз повернул.
Потом оба встали и молча наблюдали за механическим человеком.
Внутри фигуры на полу что-то затикало. Покалеченная нога звякнула, зажужжала и дернулась; фигура перекатилась и села, потом встала прямо. Механизм посмотрел на Бёртона, отдал честь и указал алтарь.
По телу Бёртона прошла дрожь.
— Конечно. В татуировку на моем черепе внедрена пыль черного алмаза. Она, наверно, связана с Глазом, находящимся в 1863.
Он заколебался.
— Я разрываюсь на части, Берти. Мои инстинкты возражают, но есть ли у меня выбор?
— Все свидетельства говорят, что ты это сделал, и, значит, сделаешь. Хмм. Однако я спрашиваю себя: устранит ли Судьба парадокс? Быть может Судьба — функция человеческого организма?
