Бессонный призрак, ты прибор И божий злобный инструмент. Кто видеть бы его желал? Пророк-язычник стал немой, И смолк веселый разговор, Застыли ноги на момент. Никто свой путь не измерял. Судьба — кровавый фрукт гнилой, Выносят боги приговор, И ты пред ними импотент. Силен ты был как зверь лесной, Колол копьем, как смерть сама. Но хлад всегда сменяет зной, За летом вслед идет зима. Твой жалкий прах сметут ветра, Вода остатки унесет. Сегодня плачет, не поет Цветок, что цвел еще вчера. И страх растет в мозгу моем, Как если б зло идет на свет, Новорожденное, с копьём, Грех за грехом идут вослед. И слезы рвутся из груди, Известно с древности седой: Для тех, кто жив — закон один, Для тех, кто мертв — закон другой. Страх и печаль он нам принёс, Тщету, и неживой предмет. Живой, он счастье людям нёс; Но после смерти счастья нет. II Кто старой суши боль познал, И моря древнего тревоги? Пути и волны кто видал, Хотя плоды их так убоги? Кто видел, знает? Только Боги! Не должен говорить слепой, Что он видал и знает дело, Пусть он кричит: О Боже мой! Я сеял там и жал умело; Я видел то, чего искал, Любовь свела сердца, Я целовал там и вздыхал,
