Еще больше людей, крича, карабкались к ним.
Бёртон вздернул Уэллса на ноги, сунул в руки костыли и потащил обратно в Кальтенберг. Стрельба за их спинами ощутимо приблизилась.
— Контратака! — крикнул Уэллс. — Беги, Ричард. Спасайся. Бросай меня.
— Не будь чертовым дураком! — проворчал Бёртон. — Что это за смехотворная война, в которой нашу армию побеждают пчелы?
В это мгновение одно из насекомых ужалило его в в заднюю поверхность ладони. Потом другое, в шею. Третье, в челюсть. Боль была в сто раз сильнее, чем от обычного жала, и он завопил, отгоняя пчел. Почти немедленно перед глазами все поплыло, сердце застучало как сумасшедшее — яд начал распространяться по организму. Он зашатался, но его подхватили под бока два британских томми и потащили дальше.
— Давай, парень! — сказал один. — Шевели своей чертовой задницей!
— Берти! — крикнул Бёртон, но слова не хотели выходить из горла.
— Не беспокойся о приятеле, — рявкнул другой солдат. — Он нем позаботятся. Двигай копытами. Тебя ужалили?
— Да. — Ноги Бёртона уже не работали, в ушах гудело, земля стремительно крутилась перед глазами.
Издали слышались голоса солдат.
— Хватанул чересчур. Брось его.
— Нет, он оклемается.
— Он нас замедляет. Аах! Меня ужалили!
— Я не брошу живого. Помоги мне, черт тебя побери.
Выстрел. Свист пули.
— Они здесь.
— Бежим! Бежим!
Бёртон пришел в себя. Его волокли двое.
— Я могу идти, — прошептал он, и, встав на ноги, открыл глаза.
Его ослепил свет, лившийся с неба и отражавшийся от песка. Он поднял руку, защищая глаза, и почувствовал большую шишку над правой бровью. Она была липкой от крови.
— Кружится голова, капитан? — спросил Вордсворт Прайс, второй помощник.
— Вас как следует стукнуло, — заметил другой. Бёртон по голосу понял, что это Сирил Гуденаф, один из инженеров.
Вокруг все закрутилось и завертелось, потом зрение опять прояснилось. Он огляделся и прохрипел:
— Со мной все в порядке. Немного оглушило. Мы упали?
— Бомба уничтожила наши правые моторы, — ответил Прайс. — Нам еще повезло, что мы летели низко. Тем не менее, нас развернуло направо, мы упали и чертовски сильно ударились.
Бёртон посмотрел на
Огромный винтокорабль перевернулся, корма треснула, пилоны разлетелись на куски. Из трещин в корпусе шел пар и поднимался в голубое утреннее небо. Солнце встало совсем недавно, но было уже невыносимо жарко. Длинные тени вытянулись от обломков, от фигур людей и от тел, лежавших на песке на некотором расстоянии от корабля.
Рядом с Бёртоном неожиданно появился Уильям Траунс. Пиджак и рубашка детектива были изорваны и запятнаны кровью от многочисленных, но неглубоких порезов и царапин.
— Мне кажется, все наши остались в живых, кроме Жука, — сказал он. — Мальчик исчез.
— Наше положение? — спросил Бёртон, боясь ответа.
— Тринадцать мертвых. Первый помощник Хенсон; рулевой Уэнэм и его помощник д'Обиньи; штурман Плейфэр; такелажники Чемпион, Пристли и Дэу; оба кочегара, Джеррард и Этеридж; истопник Рис-Джонс и, конечно, этот подлец Артур Бингхэм. Боюсь что и Дэниел Гуч, тоже.
Бёртон застонал.
— Констебль Бхатти умер смертью героя, пусть небеса благословят его, — сказал Траунс.
— Да, ты прав. Теперь мы обязаны выжить, хотя бы ради его самопожертвования. Что с ранеными?
— Том Честон еще без сознания. Капитану Лоулессу проткнуло левую ногу. Инженер Хендерсон и квартирмейстер Батлер в критическом состоянии: кости переломаны, внутренние кровоизлияния. У мисс Мейсон было вывихнуто плечо, поставили на место. Она вскоре будет на ногах. У всех порезы, ушибы и царапины. Суинбёрн не пострадал. У Спенсера сильно помяты и перекошены ноги. Сестра Рагхавендра не пострадала, как и мастер Уайльд и Корниш. Кришнамёрти пришлось перевязать с ног до головы, но серьезных травм нет. Он очень горюет по двоюродному брату, бедняга. — Траунс остановился и тихо добавил. — До чего же все перемешалось!
— И еще жара, она быстро усиливается, — добавил Прайс. — Мы стукнулись посреди пустыни.
