— Ни ты, ни твоя сестра, по большому счёту, не выглядите похожими на своего отца, как мне говорили. Бедный Гант всегда был немного грубым — последствия его тяжелого детства, я уверена; даже хорошая кровь не может преодолеть всё — но вы оба чистокровные, классические Норфы. Слепая или нет, я это знаю.
Она обхватила себя своими тонкими руками и говорила едва слышно.
— Иногда, в присутствии кого-нибудь из вас, меня трясло до самых костей. Ты знаешь, что ещё ребёнком я потратила часы, изучая лица твоих предков в зале посмертных знамён? Кендары жестоко шутили, изображая некоторых из них, но даже и так, такие глаза, такие руки, такая сила в их плоти и крови! Когда твоя дорогая прабабушка Кинци впервые заговорила со мной, я подумала, что умру. Я слышу её отзвук в голосах тебя и твоей сестры, но ещё я знаю, что вы оба более близкие наследники древнего волшебства вашего дома, чем была моя любимая Кинци. Но как такое может быть? Скажи мне парень: кто твоя мать?
Если бы Торисен знал это, то в его теперешнем состоянии она бы заставила его ответить; но он не знал и предпочёл снять с себя все подозрения.
— Со всем уважением Матрона, я не могу ответить.
— Тогда, быть может, ты объяснишь вот что? Я также чувствую, что вы с сестрой близнецы, но как такое может быть, ведь она, по меньшей мере, на десять лет моложе тебя? Где она провела всё это время?
— И снова, при всём уважении, вам следует спросить её.
— Мы и спросили. Она не дала ответа.
— Так же как и я.
Если бы он мог видеть её глаза, то они, несомненно, пристально смотрели бы на него. Тем не менее, как и её кузен Адрик, она была мастером самоконтроля.
— Прошу — сказала она, внезапно вернувшись к прежней любезности, — выпей. И тебе станет лучше.
Торисен совсем не был в этом уверен. Как правило, он предпочитал сидр вину, а это было крепким, неизвестного урожая и оставляло странное послевкусие. Тем не менее, оно успокаивало нервы. Голос Матроны подобно плавному холодному потоку струился над его утомлённым телом и беспокойными мыслями.
— Вы должны простить мою старушечью чудаковатость. Кровное родство — это моя любимая тема. Действительно важно только то, что вы оба чистокровны. Как и наши леди. Тебе просто необходимо объединится с нашим домом, мой дорогой. Это сильно укрепит твои позиции и, позволь напомнить, покажет кузену Адрику, что ты действительно ценишь все, что он для тебя сделал. И как только ты решишься, то прямо сейчас в Женских Залах у Ардетов есть несколько юных леди, которые могут тебе подойти. Могу я представить тебе двух из них?
— Я не думаю… — начал Торисен.
Однако она уже повернулась, чтобы вызвать леди, о которых шла речь, из внутренней комнаты, где они по-видимому ожидали её сигнала.
Их появлению предшествовала короткая потасовка в темноте.
— Ты первая.
— Нет, ты, — появилась низенькая пухлая девушка, которую, по-видимому, толкнули в спину. Как и её Матрона, похоже было, что своё лучшее платье она натягивала в спешке, её тугой корсаж растянулся у непарно застёгнутых пуговиц. За ней последовала молодая женщина, выше и старше первой, чей плавный шаг был бы ещё более впечатляющим, если бы она не забыла надеть свои туфли.
Торисен с трудом встал на ноги, содрогнувшись от боли, когда ударился повреждённой рукой. Больше чем когда-либо, он хотел, чтобы он выкинул Адирайну из Готрегора — нет, бросил прямо в реку — когда у него был такой шанс.
— После твоего неудачного опыта с дорогой Каллистиной, — сказала Матрона, — нам необходима выставка, чтобы ты мог оценить то, что тебе предлагают. Леди, прошу. Снимите маски.
Обе девушки застыли, глаза расширились от ужаса. Торисен всегда считал маски своего рода стеснительным украшением, возможно потому, что Каллистина надевала так мало одежды, как только можно, и в постели и вне её. Однако, эти леди были неподдельно испуганы — возможно даже больше, чем если бы Адирайна попросила бы их раздеться догола.
— Это не обязательно, — поспешно сказал он.
— Ох, но я настаиваю. Это Пентилла, — она указала на старшую девушку. — Она уже была удостоена двух контрактов, один с сыном, другой без, в соответствии с текстом соглашений. Оба её консорта высоко отзывались о её дружелюбной натуре и готовности к удовольствиям. С другой стороны Дарли, новичок, но она хорошо обучена и с прекрасной родословной. Мы ожидаем от её очень многого. И, если, конечно, условия твоего контракта с ней будут это позволять, ты сможешь переделать её как тебе нравиться.
Торисен вглядывался в двух хайборнок, а они в ответ смотрели на него. Старшая отличалась глянцевой и бесчувственной красотой, как будто она сделала из своего лица маску, наподобие той, которую обычно носила. Тем не менее, в глубине её глаз было что-то, заставившее его встревожиться. Что за тип жизни она вела, если её описывали как дружелюбную, при всём том голоде, что скрывался внутри. Её ребёнок, конечно мальчик, остался в доме отца,
