в чешуйчатой клешне, которая окаменела вместе с остальным монстром.
Себак скосил безумные желтые глаза, глядя, как археолог взбирается на пирамиду и пытается вытащить меня сверху – безуспешно. Тогда доктор Хассан залез еще выше, пока не поравнялся с мордой крокодила.
– Себак, – начал он, задыхаясь. – Ну зачем тебе это? Ты самый талантливый археолог, которого я встречал. Откажись от наследия Апофиза и возвращайся к нормальной жизни!
– Если бы ты понимал природу моей силы, то знал, что я лучше тысячу раз умру, чем откажусь от нее, – прошелестело скованное чудовище. – Ваш солнечный бог слаб. Он не сумеет завершить церемонию. Сет сойдет в этот мир, исцелит мое тело, и я вернусь, чтобы сполна отплатить тебе, – он помедлил и одарил меня змеиной улыбкой, – и ей.
– Как жаль, что жажда власти помрачила такой блистательный ум, – с печалью сказал доктор Хассан. – Я вижу, что твои заблуждения уже не рассеять. Прощай, Себак.
Археолог сделал глубокий вдох и закричал:
Ты наш враг, и мы разрушаем твое тело!
С этими словами он вытащил из кармана походный топорик и уже занес его над головой, готовясь всадить лезвие в демонический глаз, как вдруг я услышала знакомый голос:
– Стойте!
Амон слепо пробирался к пирамиде. Я судорожно вздохнула и зажала рот ладонью, чтобы не выдать себя рыданиями. Кожа парня была серой и обильно кровоточила, солнечные очки потерялись в пылу битвы. Я взглянула в пустые глазницы и почувствовала, как сжимается в стальных тисках сердце. На одной руке Амона недоставало пальцев, а лицо, плечи и шея были покрыты угрожающего вида укусами.
– Хассан? – позвал он.
– Я здесь, господин! – откликнулся археолог. – Почему вы меня остановили?
– Он… сказал правду? Лилия здесь? Она в плену?
– Разумеется, она здесь, – усмехнулся Себак. – И даже не ранена… особо.
Над долиной воцарилась тишина.
– Вы должны мне поверить, – наконец сказал доктор Хассан. – Лили в безопасности. Себак потерял остатки разума.
Амон склонил голову. Я краем глаза видела, как буграми ходят мышцы у него на руках.
– Хорошо, – он вытянул ладонь, и визирь помог ему забраться на пирамиду. – Вы позволите мне убить эту тварь?
– Конечно, – ответил археолог и вложил в руку парня свой топорик. – Мне вас направить?
Амон покачал головой.
– Нет. Мой удар направит Око.
Увидев приближающегося принца, Себак начал задыхаться.
– Она здесь! Клянусь!
– Ты отобрал у меня силу Искателя правды, – тихо сказал Амон, – и теперь я не могу измерить вес твоих слов. А раз так, я скорее доверюсь своему визирю, чем некроманту с душой лживой змеи.
Доктор Хассан с сожалением опустил взгляд, и Себак рассмеялся.
– Вижу, ты предпочел закрыть глаза на правду. Какая ирония!
Амон только крепче сжал топор.
– Хотя неважно, поверишь ты мне или нет. Ты скоро погибнешь, а я снова восстану. Я служил своему господину тысячи лет и буду щедро вознагражден за труды!
Амон склонил голову, словно заглядывая монстру в глаза, а потом жестко сказал:
– Спасибо за напоминание. Давно пора вернуть должок.
Не успела я сделать и вздоха, как парень с опасной улыбкой вскинул топор и глубоко погрузил лезвие сперва в один, а потом другой желтый глаз крокодила. Тот едва слышно захрипел, и сжимавшая меня клешня обмякла.
Амон опустил обагренный топор.
– Скорей бы это пробуждение закончилось.
– Конечно, – торопливо сказал доктор Хассан. – Я вернусь сию же секунду.
Амон нашарил стену пирамиды и устало опустился на ступень всего в паре метров от меня. Когда он уронил голову на руки, они тряслись.
Будь моя воля, я бы немедленно бросилась к нему. Сейчас мной руководило единственное желание – утешить его, положить изувеченную голову себе
