– Просто отлично.
Еще бы. Местная чайка размером с гуся. Так что ему на целый день хватит с запасом. Кстати, Владимиру чайка показалась куда вкуснее гуся, несколько, правда, жестче, но зато на коже практически не было жира. А кожу он любил, считая это в птице самым вкусным.
Как дошел до стрельбища, он не заметил. Мысли все время крутились вокруг девушки. Причем были они далеко не только благостными. Он прекрасно осознавал их разницу в возрасте. И потом, он видел, что не нравится ей. Нет, она перестала его бояться и относится к нему по-настоящему хорошо. Но вот как мужчину она его не воспринимает. Похоже, он так и остался для нее «дядей», разве только стал роднее, что ли.
На месте присутствовали трое. Сам владелец, организовывавший все необходимое для поединка и на постоянной основе исполняющий обязанности медика. У него за плечами были две чеченские кампании, так что оказать первую помощь в случае ранения он вполне был способен. Вторым был представитель дуэльного комитета, тот самый парень, что ратовал за поединок. Ну и урядник, который должен был обеспечить законность дуэли.
Владимир и его соперник появились одновременно. Они даже последние метры прошли практически плечом к плечу. Правда, при этом предпочли даже не здороваться. Владимир не собирался желать здоровья человеку, которого был намерен убить. Да и вообще, к чему разговаривать с тем, к кому испытываешь крайнюю степень неприязни, если этого можно избежать? Вот он и избежал. У Андрея причины наверняка были схожие.
– Итак, все в сборе. Перед поединком я должен предложить вам разрешить дело миром, – едва только они вошли в чайную при стрельбище, решил не затягивать время Лобычев, представитель комитета.
– Я готов, – тут же пожал плечами Андрей. – Пусть извинится перед всем народом, и я буду удовлетворен.
– Думаешь, так легко отделаешься? – не выдержав, ухмыльнулся Владимир. – За все нужно платит, парень. И за собственную тупость в том числе.
Владимир не мог не почувствовать удовольствия, заметив тень растерянности, мелькнувшую во взгляде Андрея. Как видно, тот прекрасно осознал, что Валковский вообще не испытывает никакого волнения, не говоря уже о страхе.
Дальше все было просто. Сначала урядник разоружил противников. Потом представитель комитета открыл футляр, в котором лежали два стилизованных под старину пистолета, изготовленных из одноствольных переломок. Все, как и рассказывал Вертинский. Строгая красота оружия с травленым рисунком по вороненому металлу. Владимир даже залюбовался тем, насколько эстетично была выполнена эта пара.
Затем у них на виду пистолеты зарядили и предоставили право выбора оскорбленной стороне, то есть Андрею. Валковский принял оставшийся пистолет. Тот лег в руку уже привычной тяжестью. Странно, Владимир ожидал, что он окажется полегче. А тут практически никаких отличий от его хауды.
Непосредственно место дуэли находилось на огневом рубеже тира. Вернее, поперек него. Там как раз набиралось расстояние ровно в тридцать шагов, или двадцать один метр. Перед дуэлянтами – барьер в виде легкого заборчика из тонкого штакета, высотой по колено. Сзади них – щиты из мягкого дерева, чтобы исключить рикошеты при промахе.
Вот так вот все просто. Следуя правилам, дополнительно озвученным Лобычевым, встали вполоборота к барьерам, взвели курки и замерли, направив стволы оружия в землю. Прохор начал отсчет. После счета три последовал легкий удар гонга.
Едва расслышав сигнал, Владимир тут же начал поднимать свой пистолет, выводя на точку прицеливания. Вообще-то о нормальной прицельной стрельбе и говорить не приходилось. Наводи по стволу да стреляй.
Б-бах! Спуск у пистолета оказался на удивление мягким. Куда мягче, чем у его хауды. А вот соперник выстрелить не успел. Даже рефлекторно. Он просто рухнул как подкошенный. У Владимира даже пробежала мысль, что этот умник в последнее время слишком часто вот так падает.
Подумать подумал, но остался стоять на месте. Согласно правилам, он не имел права покидать свое место до разрешения распорядителя дуэли. То есть Прохора. Мало того, за раненым все еще оставался его выстрел. В случае ранения он имел возможность произвести его в течение десяти секунд. Все это время никто не имел права подойти к нему. Этим самым соблюдались права его противника. Ведь нужно же было разрешить вопрос с правом выстрела раненого. Разумеется, никто не выжидал этот промежуток, если выстрелить успевали оба дуэлянта.
Наконец время истекло, и владелец стрельбища поспешил к раненому с чемоданчиком наперевес. Прохор и Лобычев последовали за ним. Правда, перед этим урядник разрешил Владимиру отойти от барьера. Поединок закончился.
– Готов. Наповал, – закрывая глаза убитому, вынес свое заключение медик. – Эх, Андрюха, Андрюха, говорил же тебе, не дразни костлявую, отыграется. Но мы же самые умные.
– Я могу идти? – положив пистолет на столик, рядом с закрытым футляром, поинтересовался Владимир.
– Можешь, конечно, – кивнул в ответ Прохор. – Только не забудь, что через пятьдесят пять минут ты должен покинуть поселок.
– Я помню.
Надо же, с того момента, как он вошел в чайную, прошло только пять минут, а в двадцати шагах от него уже лежит бездыханное тело его соперника. А ведь на его месте с таким же успехом мог оказаться и сам Валковский. Вот странное дело, но опять ничего в нем не шевельнулось. Ни запоздалого испуга, ни сожаления, вообще ничего.
Даша выскочила ему навстречу, как только он вошел в прихожую. Бегло окинула взглядом, явно выискивая на нем приметы ранения. А глазенки-то на мокром месте. Не в смысле заплаканные, а с застывшими в них слезами, готовыми хлынуть обильным потоком.
Наконец убедившись в том, что он цел и невредим, она облегченно вздохнула и, сделав несколько стремительных шагов, повисла на его шее,
