Орхидея сказала шепотом:
– А у тебя что, пофигенции не осталось?
– Пофигенции? – Как же я о ней забыла! – Осталась! – радостно вскричала я.
– Кто осталась? – к столу подошел Денис.
– Малина сушеная, – сказала Орхидея. – Вика тоже чай хочет из нее заваривать. Я пришлю.
– Да я у мамы могу спросить, – сказал Денис. – Она тоже всякие ягоды сушит.
Около Орхидеи снова появился Николай, в руках у него были две кружки. Одну он поставил перед Орхидеей:
– Осторожно, горячий.
– Я вот полюбила чай с малиной, – сообщила Орхидея, дуя в кружку.
Кружки были нарядные, из магазина Бабы-Яги: у Орхидеи – с голубем, у Николая – с попугаем. Хорошо, что они больше не пылятся на полке.
Я открыла дверцу нашей серебристой сотой «Ауди», то есть денисовской, разумеется, «Ауди», и плюхнулась на сиденье.
Пофигенцию я пить перед выходом не стала. Если я буду глупо хихикать и смотреть на все равнодушно, они, чего доброго, примут меня за ненормальную! Но флакончик с собой я на всякий случай взяла.
Пристегнула ремень, но мы все не трогались с места.
– Почему мы стоим? – спросила я.
Денис сказал:
– Руль слишком пыльный. Так ехать нельзя. Там в бардачке тряпка, достань, я протру.
– Чего-о?
Он же ездит на этой машине каждый день. Первый раз в жизни слышу, что машина не может ехать, из-за того что у нее руль запылился. Ах, да он просто…
– Ты шутишь? – Я уже готова была рассмеяться.
– Вовсе нет, – абсолютно серьезно ответил он.
Я посмотрела на руль:
– По-моему, он очень чистый. И даже блестит.
– Мне же рулить. Так что дай, пожалуйста, тряпку.
– Хорошо.
Недоумевая – и это мягко сказано. – Я открыла бардачок. А там… что-то сияет. Мягким, белым светом.
Не веря своим глазам, я достала…
– Черевички! Какая красота!
Белая замша, золотая вышивка, драгоценные камешки, голубые и синие, жемчуг.
А Денис смущенно откашлялся и произнес:
– Вика… согласна ли ты стать моей женой?
Я резко повернулась к нему:
– Что?!
– Там… внутри туфли… кажется, в левой…
Я сунула руку в аккуратный, слегка скругленный туфелькин носок. И достала колечко. Из белого металла, с белым прозрачным камушком.
Я не помню, что я сказала. Кажется, просто «Да». А может, только кивнула. Я так разволновалась.
Денис надел мне кольцо на безымянный палец левой руки. У ведьм, как я уже узнала, все важные кольца на левой руке носят, потому что ближе к сердцу.
Колечко выглядело очень скромно по соседству с моим кольцом ведьмы, где были разноцветные эмалированные цветы и розовый бриллиант размером с булыжник.
Оно было скромным и великолепным. И самым дорогим на свете.
А этот чертов ремень безопасности мешал мне броситься на шею Денису, и я – не с первой попытки – но отстегнула его. И бросилась на шею.
Денис сказал:
– Я хотел сделать предложение после сегодняшнего ужина. Но ты так волнуешься из-за того, что едешь к моим. Я подумал, тебе будет проще, если ты уже будешь моей невестой.
Я вернулась на свое место, ответила:
– Даже не знаю. Я теперь волнуюсь еще больше.
А Денис наклонился ко мне, поцеловал в щеку и сказал:
