Да и ханские слуги не будут спрашивать, кто ты да откуда. Так поймут, что не свой. У ханских слуг войлочные плащи новые да чистые. Стирать есть кому. И сустуги[3] на груди блестят. Щиты деревянные под бронзой к седлу приторочены. Да и не ездят они по одному. Всегда дюжина, две, и обязательно со стягом, чтобы жугани да разбойничьи люди не трогали. Если ты пастух, скорее всего, они не тронут. А если у тебя череп выбрит, коса тугая от макушки до пояса спускается да ещё и меч под плащом, значит ты или разведчик чей, или убийца наёмный. Накинут сеть, потом пытать станут. А там пока разберутся, неизвестно чем всё закончится. Про разбойничьих же людей вообще говорить нечего. Того и гляди, на плечи кто- нибудь прыгнет или стрела из зарослей прилетит. Плащ, хоть старый и грязный, да от ветра и холода спасает. Кожаные доспехи с сустугами на груди тоже денег стоят. А конь да меч в разбойничьем хозяйстве обязательно пригодятся. Вот и не торопился всадник. Кусты осматривал, лес слушал. Подъехал к коновязи, спешился, привязал жеребца и, ещё раз оглядевшись, направился к двери жилища. Спустившись по земляным ступенькам вниз, незнакомец открыл дверь и вошёл в просторное помещение. Хозяин дома, коренастый старик с абсолютно белой редкой бородкой, сидел у круглого каменного очага на стуле из куска бревна лицом к двери и курил длинную деревянную трубку с каменным чубуком, пуская в отверстие крыши сизые облачка дыма. Его голубые глаза щурились от дыма. На безволосом темени плясали красные блики. Заплетённые в косичку волосы у него не были седыми. Они оказались белого цвета. Абсолютно белого. Без единого оттенка. Что странно выглядело на фоне загоревшего, с глубокими морщинами лица. Несмотря на возраст, старик сидел прямо, а в его глазах светились несгибаемая воля и сила, отличающие воина от простого пастуха или охотника.
– Входи, входи, Равар[4]. Тараган[5] давно ждёт тебя, – старик встал, приветствуя гостя рукопожатием и указывая ему на один из обрубков бревна, – снимай свой плащ и присаживайся к огню.
Он подложил в очаг несколько сосновых веток. Те немного подымили и дружно загорелись. Весёлые языки пламени заплясали на стенах жилища. Гость затворил за собой дверь, снял плащ и сел у очага, скрестив под собой ноги. Огонь осветил суровое обветренное лицо и голубые глаза, смотревшие приветливо на старика.
– Давно Выпрыгивающий Из Земли не навещал старика Тарагана, – хозяин протянул гостю трубку, держа её обеими руками.
Гость принял драгоценный предмет, на мгновение замер в поклоне, обращённом в пространство, прошептал краткую молитву, затем так же с поклоном, держа обеими руками трубку, вернул её хозяину. Тараган взял трубку и, пустив облачко дыма, задумался. Тишину нарушало лишь потрескивание веток в очаге. Гостя не удивило такое поведение старика. Он замер, с пониманием глядя на Тарагана и стараясь не мешать. Кто знает, может, старик в этот момент с духами разговаривает, а может, видит что-то незримое. Не к погонщику верблюдов ведь на званый ужин зашёл. Есть в мире дела поважней гостеприимства и человеческих предрассудков. Особенно когда тебя призывает к себе отшельник. Да ещё сокола за тобой посылает. А может, он вовсе шаман? Вполне может быть. Тогда про обычные человеческие отношения надо вообще забыть. Здесь другие ценности. Зная старика уже четыре года, Равар так и не понял, кто он, поэтому сидел тихо и ждал. Ждал чего-то важного. Первый раз за все время Тараган сокола послал. Значит торопился. Быстрее сокола лишь ветер. Наконец, хозяин вышел из оцепенения и пододвинул гостю большое бронзовое блюдо с печёным мясом.
– Угощайся, Тараган ждал Выпрыгивающего Из Земли, поэтому приготовил кабаргу, – старик вынул трубку изо рта, – поешь, наверное, целый день не слезал с лошади. Пыли на твоём плаще в два пальца. Только сначала пригубим этот божественный напиток, – сказал он, протянув гостю маленькую пиалу с прозрачной жидкостью.
– Мир и счастье всем существам, – он обмакнул палец в свою пиалу, брызнул через плечо в огонь, выпил содержимое и вновь взял трубку в рот.
– Тараган ещё помнит, какое имя дали Равару в далёкой полунощной земле пастухи оленей? – гость улыбнулся, отрывая зубами кусок мяса, пахнущего костром.
– Тараган помнит, – глаза старика потеплели. Улыбка тронула губы, – такое не скоро забудешь. Лесные Шатуны тоже до сих пор помнят. Мало кто из них тогда от стойбища ушёл. До сих пор стороной обходят то место.
На некоторое время в доме вновь воцарилось молчание. Тараган курил трубку, а гость с аппетитом уплетал мясо, украдкой посматривая на хозяина и слизывая горячий жир с пальцев и губ. Он был явно голоден.
– Как поживаешь, как здоровье? – Равар, наконец, нарушил тишину, доедая последний кусок мяса.
Старик ответил не сразу, глядя в пространство.
– На здоровье и жизнь жаловаться не пристало, слава Великим Духам. А вот ум Тарагана тёмен.
– Что случилось, уважаемый Тараган? – прищурился Равар. Он внимательно следил за стариком, не переставая жевать, но тревожные нотки в голосе Тарагана насторожили воина.
– Тараган разговаривал со странствующими гарипами[6], – старик прямо смотрел перед собой, – они предрекают приход Белого Карлика и конец какого-то света. Они не те, за кого себя выдают. Белый Карлик всегда жил в этих горах. Мои предки оставляли для него на перевалах сыр, кобылье молоко и араку. Белый Карлик – хозяин этих мест. Правда, народ сейчас забыл не только о подношениях духам гор и духам предков, но и о самих предках. Плохие времена, – старик вновь пыхнул трубкой.
– А жрецы? – Равар отложил обглоданные кости и вытер губы рукой. – Чем они занимаются? – удивился он.
Тараган взглянул на него. В глазах его мелькнуло презрение.
– Жрецы вконец обезумели! Золотой Змей сожрал их умы!