– Чем тебе не угодил Гарнер?
– Он тряпка! Баба, а не мужик.
– Джеймс Гарнер – баба?
– Ну да. Вечно скулит и жалуется. Прямо как женщина. Лично я предпочитаю Клинта Иствуда.
– Я должен был догадаться.
– Тебе не нравится Иствуд?
– Может, и нравился бы, если бы умел играть.
– Зато он настоящий мужчина.
– Да, настоящее… не скажу что.
– От него никогда не услышишь жалкого скулежа.
– Это потому, что он не умеет. Для него это слишком сложно.
– Ишь, разболтался!
– Поцелуй меня в задницу!
Ральф так расхохотался, что сразу несколько медсестер оглянулись на нас с улыбками, а потом стали рассказывать про нас своим пациентам.
Первой была медсестра Хизер Мур. Она всегда называла нас «мои беспокойные ребятишки», потому что мы не уставали подшучивать над ней из-за ее серьезного, наивного взгляда на мир. За два месяца мы узнали, что ее бывший муж обнулил их невеликий банковский счет и сбежал с секретаршей магазина автомобильных глушителей, в котором работал продавцом. Она всегда говорила: «Все мои подруги твердят, что я должна его ненавидеть, но, знаете, если честно, то я, наверное, не была хорошей женой. Вот моя мать всегда готовила большие семейные ужины. И была при этом очень хороша собой. А я отпашу здесь восемь часов, заберу Бобби из садика – и уже как выжатый лимон. Вечно мы питались замороженными блюдами. Вот я и набрала десяток лишних фунтов. Разве можно осуждать его за то, что он стал смотреть на сторону?»
Пару раз, выслушав ее откровения, Ральф делал телефонные звонки. Он поговорил с тремя людьми, знавшими ее мужа. Оказалось, что тот являлся неисправимым бабником, готовым изменить Хизер уже вскоре после их свадьбы, на работе бездельничал, а как супруг предавал жену наихудшим, наверное, способом – вечно отпускал на ее счет шуточки в разговорах с сослуживцами. А она еще обвиняла себя за то, что была для него недостаточно хороша!
В один прекрасный день она поведала нам о развалине, в которой ютилась: унитаз как следует не смыть, мусор не вывозится, бетонные ступеньки с обеих сторон раскололись и опасно шатаются, задняя дверь не запирается… Кое-кого из ее соседей недавно ограбили.
Хозяин дома, мошенник – по образованию, естественно, юрист, – звался Дэвидом Малдуном. Несмотря на свою фамилию из комикса, он был человеком серьезным. Ральф все про него выяснил. Нео-яппи, купивший в городе несколько домов, он уверенно карабкался вверх по социальной лестнице, превращаясь в крупного собственника трущобного жилья. Хизер жаловалась городским властям, и те сделали все, что могли, то есть ничего. Она много раз звонила в офис Малдуна, где обещали разобраться с ее обращениями, но так ничего и не предприняли. Что касается адвокатов, то даже те из них, кто только недавно обзавелся дипломом, хотели за свои услуги больше, чем она могла позволить себе истратить на тяжбу с Малдуном.
Мы все время спрашивали ее, как там дела с Малдуном. Когда она ответила, что теперь у нее протекает крыша, а офис Малдуна уже четвертый день никого не присылает, Ральф сказал ей:
– Больше вам не придется из-за этого беспокоиться, Хизер.
– Как это?
Не одной Хизер было невдомек, что он несет. Я тоже поразился. Но он спросил меня:
– У тебя, как водится, обширные планы на вечер?
– Если ты имеешь в виду ужин из микроволновки, телевизор, звонок кому-то из детей, которому недосуг долго со мной болтать, и отход ко сну, то да.
– Будешь пялиться на Джеймса Гарнера?
– Ага. Или поставлю Клинта Иствуда и быстренько усну.
– Рад, что у тебя нет особенных планов, потому что мы выходим на охоту.
– Я ложусь спать в девять часов.
– Не сегодня. Правда, нам может повезти, и тогда мы попадем в постельку раньше срока.
– На кого охота?
– На Малдуна, на кого же еще!
– Ты точно знаешь, что у него рыльце в пушку?
– Нет. Но я всегда верю своему чутью.
