народным вече. И вятские ушкуйники были отколовшейся частью новгородских лихих людей, осевших в этих краях. Правда, вольница в этих городах была подавлена затем московскими царями.
Поев кулеша, ушкуйники улеглись на гребцовых лавках. Алексей устроился на полу.
Ушкуй покачивало на волнах, от воды тянуло сыростью, и Алексей пожалел, что не купил кафтан. Всё равно осень на носу, холодать будет, тёплая одежонка нужна.
Утром, пока ушкуйники разводили костёр да кашеварили, Алексей сделал зарядку – члены затёкшие размять и согреться.
– Ты с кем это воюешь? – спросил наблюдавший за ними старший, кормчий Корней.
– Разминаюсь.
– А-а-а, – протянул кормчий. Наверное, он решил, что у Алексея с головой не всё ладно.
– Ты кто по жизни? – спросил он.
– Ратником был – у рязанцев, у москвитян. Только из похода на Булгар вернулся.
– Видать, плохо воевал-то…
– Почему ты так решил? – изумился Алексей: так ему ещё никто не говорил.
– Трофеев не вижу. Гол как сокол.
– Я же не боярин или князь. У тех трофеев – по небольшому обозу.
Ушкуйники переглянулись.
– А вот чем кулаками воздух месить, подерись-ка ты с Иваном. Не против? Или слабо?
Со своего места поднялся ушкуйник. Из всех новгородцев он был самый рослый и физически очень силён, мышцы так и играли под тканью рубахи. Такие легко гнут подковы, но вот реакция у них замедленная.
Он снисходительно осмотрел Алексея сверху вниз:
– Тебя вполсилы бить или как?
– Как получится.
Они встали на полянке друг против друга.
Ушкуйники – все семь человек – от костра ушли: тут зрелище поинтереснее намечалось.
Алексей понял, что вырубать Ивана надо сразу. Если он кулачищем своим попадёт, рёбра переломает. И в то же время калечить нельзя: ушкуйники обиду не стерпят, всем скопом накинутся – не отобьёшься.
Иван смачно плюнул на ладонь, сжал кулаки и перенёс вес тела на левую ногу. Значит, сейчас последует удар.
И точно. Кулак полетел Алексею в голову, как пушечное ядро, – всё-таки ушкуйник быстр для своей комплекции.
Алексею удалось отклониться, а вот инерция толкнула вперёд Ивана, и осталось только подставить ему подножку – что Алексей и сделал. Иван растянулся на земле под хохот товарищей.
Поднялся он с красным от злости лицом.
– Не считается это, я запнулся! – заявил он.
– Ага, о чужую ногу!
Ушкуйники просто заржали. Зрелище становилось не только увлекательным, но и смешным.
Иван обозлился и решил не цацкаться с Алексеем, а свалить его ударом и тем реабилитироваться перед товарищами. Но злость – плохой советчик.
Едва поднявшись, он ринулся на Алексея, как бык на красную тряпку, но в последнюю секунду, когда кулак Ивана уже летел вперёд, Алексей резко нагнулся. Ушкуйник как будто налетел на вертикальную преграду, перевернулся и с размаху приложился о землю спиной, подняв тучу пыли.
Ушкуйники смеялись до слёз, до колик в животе.
– Ванька, сначала рубаху и портки спереди выпачкал, теперь сзади! А-ха-ха! Теперь давай с боков!
Шутки сыпались со всех сторон.
Кормчий Корней посерьёзнел.
– Надсмехаешься над Иваном? Ну-ка, а как насчёт сабельки вострой?
– До крови?
– Как получится. Иван, ты проиграл, неси сабли.
Иван вразвалку, как медведь, спустился к ушкую и вытащил из-под тряпья сабли.
– Иван, ты уморился, отдай сабли Никите.
Иван отдал одну саблю Никите, другую – Алексею. Никита роста был среднего, худощав, жилист. Такие в бою резвы, и воины из них бывают хорошие.
Бойцы встали друг против друга. Никто не пытался напасть первым.
