– Приказ я выслал, начинайте немедленно. И вы, пожалуйста, поторопите своих умников лично. Хорошо?
– Сделаю все, что смогу, сию секунду поручу экспертам.
– Прекрасно. К девятнадцати ноль-ноль сделаете? Там только подлинность подтвердить. На ковер вызывают, дело резонансное.
– Конечно, не переживайте, мои хакеры за пять минут расколют, не впервой. А длительность какая?
– Восемь минут.
– Два часа работы.
– Не подведите, Константин Григорьевич. Если не монтаж, то головы полетят… Все, не буду отвлекать.
Гладко было на бумаге, да забыли про овраги.
Сюжет ролика опытного контрразведчика не впечатлил. За двадцать пять лет службы он и не такого насмотрелся. Поразило качество съемки. Вроде как скрытые камеры, но изображение и звук были практически студийными, и это несмотря на высокую степень сжатия. Груша с нетерпением ждал доклада специалистов, а они молчали. Не выдержал, позвонил сам.
– Семен Моисеевич! Не тяни, с меня голову снимут, если опоздаем. Для тебя там работы на пять минут.
– Такое дело, Константин Григорьевич, Голливуд отдыхает, – услышал озадаченный голос лучшего специалиста в электронной экспертизе, главного «хакера», Фельцмана.
– Монтаж?
– Конечно, монтаж. Которым на любой киностудии занимаются.
– Подделка, – разочарованно подытожил Груша. Ему почему-то хотелось, чтобы запись оказалась подлинной.
– Этого, товарищ начальник, я не говорил, это есть ваши слова. Кино – в смысле качества съемок, оно прямо студийное, а сюжет очень даже жизненный, прямо до смерти. Подлинный, как Воскресение Христово, обманного монтажа нет. Злодеи склеили изображение с трех камер, последовательности событий не меняя, запутать нас, доблестных стражей страны, не пытаясь. Только звук чуток не синхронен, видимо, от неопытности нашего тайного Спилберга, однако без подтасовок: с губами героев совпадает на все двести, если сдвинуть по-человечески…
– Чего ты мне голову морочишь! Чтобы к восемнадцати тридцати заключение о подлинности лежало у меня на столе! – разозлился Константин Григорьевич, казалось, привыкший к манере своего сотрудника изъясняться.
– Директору от меня привет и устное пожелание: ловить врагов Родины, пока они не расплодились, – не стушевался Семен. – События таки подлинные – это могу заявить сразу, со всей ответственностью. А бумажку, извините, придется подождать. Она, эта бумажка, чувствую, серьезной намечается. Кстати, мы с ребятами копию ролика в «Мобильном репортере» нарыли, не опубликованную. Там редакторы попу прижали, боятся, простите, штаны изнутри испачкать. Ну а нам их моральные метания на руку, поскольку видео не сконвертировано, поэтому качество еще лучше. С ним и работаем.
Грушу коробило. Он еле сдерживался. Фельцман уже десять лет был действующим офицером ФСБ, а замашки так и оставались хакерскими, и менять их он не собирался. На службу являлся исключительно в джинсах, кроссовках и какой-нибудь аляповатой футболке с кричащей надписью. «Правильных» чекистов при встрече с ним будто бы обдавало ветром солнечной Калифорнии, где Семен ни разу не был, казалось, что Кремниевая долина пропитала молодого человека насквозь, даже пылью присыпала. Нулями и единицами окатила.
Молодого талантливого программиста завербовали сразу с университетской скамьи. Судимостей не имел, родни за границей, что удивительно для еврея, тоже. По службе одни благодарности, но дисциплина, мягко говоря, хромала. Перевоспитывать даже не пытались. ФСБ – не армия, и таких неформальных экспертов в хозяйстве Груши хватало.
Большей ясности от Фельцмана добиться не удалось, а вскоре он положил трубку, нетерпеливо проговорив:
– Извините, Константин Григорьевич, криминалисты подошли. Спасибо за ролик, очень интересная задача, душа прямо поет и стонет.
Бумажка действительно оказалась очень серьезной. Из нее следовало: в Закутке действовала группа профессионалов высокого уровня с невозможной по характеристикам аппаратурой. Цели и задачи группы были неизвестны. Точный ай-пи, откуда заливали видео, определить пока не удавалось, через два анонимных прокси-сервера работали, но из российского домена – точно.
Убийства были абсолютно реальными, криминалисты подтвердили. Главное, из-за чего хватались за голову эксперты и сам Груша, – аппаратура. Совершенно невероятная. Судите сами: снято на аналоговую (!) профессиональную камеру. Как ее можно скрыть? Ни у нас, ни у буржуев не было мини- камер такого качества. Появились? Тогда почему «аналог»? На «цифру» снимать гораздо удобней, она и чувствительнее, и компактнее. А неизбежные помехи? Слабые видеошумы ролика возникли исключительно в ходе оцифровки, но не во время съемки. Освещенность – как в студии. Эксперты пытались найти следы программного улучшения качества – не нашли.
Звук – отдельная песня. Стопроцентно «живой», не наложенный, а качество студийное. С громкостью неясность: и далекие и близкие звуки почти одинаковой интенсивности, на улице – явно искусственно занижены, но как – неизвестно. Снова нет следов программной обработки. И фоновые шумы были какими-то неестественными и в то же время полностью соответствовали окружающей обстановке. Все это было настолько невероятным, что не укладывалось в голове.
Константин Григорьевич тупо смотрел на листки с заключением и ничего не понимал. Помотал головой, отгоняя наваждение, перевернул последний
