– Какое это имеет значение? – растерялась Елизавета. Опустила руку со спинки дивана и чуть отодвинулась. Вопрос ее обескуражил.
– Для работы – никакого, я просто так спросил. Сразу о так называемой чистке ауры. Никогда не занимался ничем подобным, но прекрасно ее вижу. У вас, кстати, проблемы по-женски. Поджелудочная хандрит. Да и вообще, нервная система разбалансирована. – Выдавая подсказанные Синей сведения, я окончательно отходил от сексуальности. А диагнозы, кстати, мог поставить более точные. Но я же не волшебник, а просто экстрасенс, один из многих.
– Вы меня не поразили, – холодно произнесла Елизавета, поправив прическу. Застегнула пуговицу блузки, встала и прошла за стол, – вам Зина могла все рассказать, даже точные диагнозы. – Говорила строго, сидя на начальственном кресле с видом оторванной от важных дел директрисы. – А нервы в наше время у всех расшатаны. Как я и обещала подруге, смогу взять вас на испытательный срок. Дайте, пожалуйста, паспорт.
– Извините, у меня его пока нет.
– Разве? А когда будет? Мне, конечно, неудобно, но в свете последних событий – проверка за проверкой!
– Я понял вас, Елизавета э-э… – потянул, ожидая подсказки. Не выручила, отчества не сказала. – Я тогда через две недели зайду, хорошо?
– Разумеется! Такой специалист мне очень нужен! Можно даже не заходить, а связаться со мной через Зину. – Ее тон все холодел и холодел. Сильно женщина обиделась.
– Обязательно! – на том и раскланялись.
Что ж, сходил, посмотрел, любопытство удовлетворил. Сравнил эту, которую посчитал сигналом незавершенности земного «задания», и мою Лизу. Местная моей в подметки не годится! Ни по внешности, ни по характеру. Последнее – особенно. Лизия (полное имя моей жены), конечно, девушка активная, но не «озабоченная», а о возможности измены и говорить не стоит: даже теоретически не предполагаю. Ей верю больше, чем себе.
– Не взяла она меня без паспорта, – сказал я Зине вечером. Вернее, повторил: до этого мы говорили по телефону. – И знаешь, что я вспомнил, когда ее встретил?
– Что? – Девушка замерла в напряженном ожидании.
– Я женат. Ее зовут Лиза, и она очень далеко, – слова вылетели неожиданно легко, и я буквально воспарил. Не просто гора с плеч свалилась, а целый континент.
Зину же, наоборот, придавило. Сникла, сгорбилась, плечи безвольно повисли, словно та самая материковая плита опустилась на ее плечи.
– Ты ее любишь? – спросила тихо, с отчаянной надеждой, будто хваталась за последнюю соломинку.
– Люблю.
– Устала я, Егор, пойду к себе. Прибери здесь без меня, хорошо? – сказала после долгого ковыряния ложечкой в варенье.
Поплелась в свою комнату, не дожидаясь ответа. Жалкая, униженная, будто оплеванная. Я опустился на землю, сердце облилось кровью. Но я крепился. Знал, что поступил правильно.
Время шло, жизнь в городе входила в более-менее спокойное русло. Но я не уходил. Меня что-то держало, и я не мог понять, что именно. Дабы избежать соблазна наплевать на тревожное предчувствие и сорваться немедленно, я даже в астрал стал заходить как можно реже.
Накануне дня экспертизы по поводу моей «амнезии» к нам, точнее, ко мне заглянул подвыпивший Серега. С Зиной после моего признания мы общались «здрасте – до свиданья». Хорошо хоть кормила. Но я подумывал о переезде, если мне, не дай бог, придется еще на неделю на Земле задержаться.
– Что это Зинка не ворчит? И вообще к себе ушла, не ругнувшись? – удивился он.
– Не обращай внимания, я признался, что женат.
– Это правильно! Переживет, – легкомысленно заявил он. – Думаешь, я просто выпить зашел? Компанию искал? Нет, не просто… Обмыть повышение! – торжественно провозгласил он, выдержав значительную паузу.
– У меня комиссия завтра!
– Возражения не принимаются! По маленькой. Зинка, не хочешь брата поздравить? – крикнул в направлении комнаты. В ответ слабое бурчание: «Поздравляю, но пить не буду», – безразлично пожал плечами. – Как хочешь. А ты не отвертишься. – Это уже мне. – Я теперь начальник следственного отдела, – хвастался Сергей, разливая очередные «чуть-чуть». – Должность майорская, так что скоро звездочки обмывать придется. Сопьюсь, – добавил, вздыхая с деланым сожалением.
На улице стемнело. Мы вовсю спорили. О политике вообще и о преступности в частности. Сергей уверял, что наказание у нас неимоверно мягкое, потому, мол, и насилие с коррупцией не переводится. Он двумя руками был за долгие тюремные сроки и смертную казнь. В принципе я с ним соглашался, что таки да, стрелять маньяков не помешает, но полностью правонарушения это не искоренит.
– А кто говорит о «полностью»? Нам бы уменьшить, Егор! На коллег, – это слово он произнес с отвращением, – смотреть тошно! Крышуют, за закрытие дел деньги вымогают! Тьфу! Собственноручно бошки поотрывал бы! Ну, я ими займусь… – сказал, пьяно сжимая кулак. В глубине его полуприкрытых, замутненных алкоголем глаз полыхал огонь негодования, отбрасывая на зрачки кровавые блики.
Я, с видом умудренного жизнью старика, тяжело и снисходительно вздохнул. Я был почти трезв: сегодня «девочки» работали, сильно расслабляться не хотелось.
– А предположи-ка, Серега, государство. Большое, с суровым климатом, со стойкими людьми. Назовем его, к примеру, Батвия. Порядки там серьезные
