раз, и находиться безоружным посреди ночи в этих лесах было все равно что бросать вызов Закону Мерфи[9].
Откинувшись назад, он открыл центральную консоль и набил полные карманы патронов. Потом снял с подставки ружье двенадцатого калибра. Это был помповый дробовик с ложем из ореха, с коротким пятнадцатидюймовым дулом. Итан вставил в него пять патронов, дослал один в патронник и наполовину взвел курок – на этом допотопном оружии то была мера предосторожности, самая близкая к тому, чтобы поставить на предохранитель.
Положив дробовик поперек плеч и закинув руки на дуло и на приклад, Итан сошел с обочины и двинулся в лес.
Здесь было холоднее, чем в городе.
Одеяло тумана в ярд толщиной колыхалось над лесной подстилкой. Луна еще не показалась из-за гряды утесов, и под деревьями было достаточно темно, чтобы включить фонарик. Итан так и сделал, углубляясь в лес, пытаясь держаться как можно более прямой траектории, чтобы потом можно было найти путь обратно, на дорогу.
Сперва он услышал гудение электричества, прорезающее туман, как протяжная басовая нота, и только потом увидел
Неприступного бастиона, тянущегося через леса.
Подойдя ближе, Итан стал различать детали.
Стальные опоры в двадцать пять футов высотой стояли на расстоянии семидесяти пяти футов друг от друга. Между ними тянулись провода, через каждые десять футов разделенные распорками. Кабели в дюйм толщиной, утыканные шипами и обмотанные колючей проволокой…
В узком кругу людей Пилчера шли непрекращающиеся дебаты насчет того, останется ли забор неприступным даже при потере напряжения – сумеют ли удержать аберов только высота препятствия и колючая проволока. Итан решил, что немногое может помешать нескольким тысячам голодных аберов прорваться через ограду, если они того захотят, под током она или не под током.
Он остановился в пяти шагах от проволоки. Отломив две низко нависающие ветки, пометил это место крестиком. И двинулся на восток, параллельно изгороди.
Через четверть мили он остановился и прислушался.
Раздавался непрерывный негромкий шум.
Его собственное дыхание.
А еще он услышал, как кто-то движется через лес по другую сторону забора.
Звуки шагов по опавшим сосновым иглам.
Время от времени – треск сломавшейся ветки.
Олень?
Абер?
– Шериф?
Этот голос заставил Итана выпрямиться так, будто через него пропустили электроток; он сбросил дробовик с плеч и направил дуло на Питера Маккола.
Мужчина в темной одежде и черной бейсболке стоял в десяти футах от него рядом со стволом гигантской сосны, закинув за плечо небольшой рюкзак. К рюкзаку были привешены две пластиковые бутылки из-под молока – вода плеснулась в них, когда он шагнул вперед. Насколько мог видеть Итан, оружия при нем не было – кроме дорожной палки, искривленной сильнее хребта старика.
– Господи, Питер… Какого черта вы тут делаете?
Маккол улыбнулся, но Итан видел в его улыбке страх.
– Если я скажу, что просто вышел прогуляться поздно вечером, вы мне поверите?
Итан опустил дробовик.
– Вам тут не место.
– До меня дошли слухи, что в здешних лесах есть забор. Я всегда хотел на него посмотреть.
– Ну, вот он. Теперь вы его видели. Давайте вернемся в город.
– «Ведь нужно знать пред тем, как ограждаться, что ограждается и почему»[10]. Это написал Роберт Фрост.
Итан хотел сказать, что знает, кто это написал. Что он читал Фроста, вообще-то даже именно эти стихи, всего несколько часов тому назад.
– Итак, полицай, – сказал Маккол, показав на забор. – Вы запираете нас внутри? Или ограждаете от того, что снаружи?
– Пора домой, Питер.
– Да, пора.
– Да.
– И вы подразумеваете под «домом» мой дом в Заплутавших Соснах? Или мой настоящий дом, в Мизуле?
Итан слегка продвинулся вперед.
