– А вы молодцы! Значит, не ошибся я в вас! Не каждому дано так тактически грамотно провести бой! Даже несмотря на некоторые огрехи. Хвалю. Я вернусь через десять минут. Племянница моя, Ксения, введет вас в детали завтрашнего мероприятия.
– Называйте меня Муреной, – после того, как закрылась дверь за дядей Семеном, выделяя каждый слог, объявила девушка.
– Я – Шин, – коротко ответил дайвер.
– А я – Федька, тьфу ты, то есть Рыжик! – сообщил напарник. – Это меня так друзья зовут!
– Тогда за знакомство, – предложила тост Ксения и, обращаясь к сидящему напротив парню, спросила: – А почему у тебя имя такое странное?
– Это не имя на самом-то деле. Это прозвище такое или даже второе имя. Шин в переводе с японского языка означает «достойный». Отец меня так иногда в шутку называл в последние годы. Он в молодости на Кунашире служил, все вспоминал Дальний Восток. Теперь я – Шин. Мне нравится.
– Мне тоже, – неожиданно для самой себя ответила девушка.
«По-моему она засмущалась!» – с удивлением подумал Шин, а Федька с хитрой миной в этот момент пнул его под столом.
– Расклад такой, – перешла к делу Мурена-Стерва-Ксения. – Завтра, в три ноль-ноль мы должны закончить погрузку на мою «Акулу» и в четыре ноль- ноль выйти из гавани без света и шума. На борту будут находиться: я – навигатор, два моих матроса – Бестия и Чукча.
Федька прыснул, но, заметив лед в глазах Мурены, закрыл рот и виновато замахал открытыми ладонями.
– Затем вы двое с подводным снаряжением, – продолжила лихая капитанша. – Боновые заграждения с сетями для нормального выхода в море для нас приоткроют всего на пять минут. От военных с нами пойдет в поход мичман Баев Василий Петрович. Вы с ним встретитесь уже на корабле. К моменту загрузки и до начала рейда все улицы Полоя будут перекрыты. Далее все просто. Идем к Дальней Банке, координаты затопленной подводной лодки я знаю. Приведу к месту, можете не сомневаться. Далее вы уходите на глубину и выполняете свою работу. Затем я увожу «Акулу» с места погружения и в случае чего помочь вам мы не сможем. Через два часа я возвращаюсь и поднимаю вас на борт.
– А где вы будете все это время? – наивно спросил Федька.
Мурена совсем по-детски хихикнула.
– Гулять вокруг рифа буду и топливо жечь на скорости в тридцать узлов. Понятно? Вопросы есть?
– Два часа внизу, – задумчиво произнес Шин. – Ну что же, мы готовы!
– Факт! – подтвердил Федька.
Отворилась дверь и в комнату стремительно вошел Пыпин. Занял свое любимое место за столом, выпил нетронутую рюмку коньяка и грозно сказал:
– Все, ребятушки! Ловят уже!
– Кого, Семен Николаевич? – прошептал Шин.
– Как «кого»? Его! Папашу Смирнова ловят и бандитов-подельников. Только, боюсь, утек в сопки, шельмец! Я ему вчера обещал по миру пустить, а он мне не поверил! Против меня игру затеял! Против кого?! Меня?! Да я его самого и всю его шайку-лейку в порошок сотру. Через неделю к нам рота морпехов прибудет для усиления, вот тогда и устроим настоящую охоту на глупого волка.
Глава 9
Утро следующего дня выдалось дождливым и холодным. Туман не просто стелился над древним болотом, создавалось впечатление, что насыщенные влагой тучи спустились вниз и, зацепившись за деревья, просто соединились с парящей влагой Больших Донков. Дождь моросил, под ногами хлюпало, и даже возле самой сторожки егеря собралась приличная лужа.
Зато в печке уютно потрескивали дровишки, на столе приятно пахло копченым салом и огурцами. Раздражал и манил запах чеснока. Горка свежесваренной картошки, любовно посыпанная укропом, стояла прямо в кастрюльке во главе стола и недвусмысленно намекала, что она самая главная в меню завтрака охотников. Суровая крестьянская пища была проста и в то же время калорийна, экологична и вкусна.
Панкратов резко открыл глаза, увидел струганные доски потолка, посмотрел на стол, проглотил слюну. Аппетит разыгрался не на шутку. Он один в доме – егеря и Сережки не было. Пошевелился на лежанке – раненая нога с готовностью отдала тупой болью. Панкратов отбросил тулуп, который на него заботливо накинул Афанасьев, хмуро посмотрел на повязку – надобно заменить. Закашлялся.
Дверь открылась и в дом шумно ввалился улыбающийся Василий Митрофанович. Ссыпал принесенные дрова и стряхнул влагу с дождевика, повесил на вбитый в стену гвоздь.
– Очнулся, Кирилл Геннадьевич, проснулся? – задал уже ненужный вопрос. – Молодец! Как нога? Как самочувствие? – не давая вставить словечко, продолжал спрашивать егерь. – Болит? Ух, и напугал ты нас вчера, когда в обморок упал. Я вообще подумал, что ты умираешь. А Серега говорит, мол, ты в простой отключке. Я смотрю на тебя – вроде живой. Пульс есть, дышишь – значит, жив. Еле-еле душа в теле, но не покойник. Ох и натаскался же я вчера по болоту. То тебя на руках, то планетянина на веревке. Устал так, что не мог ноги переставлять. Думал, не встану завтра. Повязку сменим или сначала позавтракаем? А то картошка остынет.
– Как там наш пленник? – вопросом на вопрос ответил Панкратов.
– А что ему сделается! – засмеялся Афанасьев. – Представляешь, он за колесную ось заполз и замаскировался там, как хамелеон! Мимикрией засранец
