– Тихо, парень. Тихо. Все будет хорошо.
Кто-то приветливо похлопал его по плечу. Шин обернулся и увидел мичмана Баева.
Старший мичман стоял в тени щитового дома, опираясь на тросточку, и немного с грустью улыбался:
– А вдруг он выжил? Мы попробуем его найти.
– Нет, Василий Петрович, после такой бомбардировки Дальней Банки там ничто не смогло бы выжить.
– Но мы же можем верить!
– А что нам еще остается?
– Товарищ, полковник! – Дежурный морпех заглянул в кабинет Пыпина. – К вам посетитель. Странный бродяга. Говорит, что вы знаете о нем. Говорит, что он якобы какой-то курьер.
Пыпин замахнул сразу полстакана водки и, поморщившись, ответил:
– Вот же собаки! Зови его сюда. Ребра ему не помни – гаду!
– Есть, командир! – ответил сержант и прикрыл за собой дверь. – Я его нежно.
Семен Николаевич, не взглянув на тарелку с нарезанным сервелатом, налил еще полстакана и снова опрокинул в рот – залпом и с некоторым отвращением.
В дверь постучали.
– Войдите, – прорычал на выдохе Пыпин и скрестил пальцы рук.
Рослый морской пехотинец, держа за шкирку дергающегося хромого человечка в шляпе, широко улыбнулся и доложил:
– Это он! Мне побыть здесь, командир?
– Спасибо, Саша! С этой мразью я сам поговорю. Постой в коридоре.
– Понял, командир! – Сержант поправил лямку автомата и вышел, вновь прикрыв за собой дверь.
Маленький тщедушный человек снял свою потертую шляпу и, поклонившись, вежливо сообщил:
– Меня зовут Жижа. Я от Всеволода Ивановича.
Полковник кашлянул, подошел к старинному неподъемному сейфу, с натугой открыл его, извлек из внутренней шкатулки увесистый банковский мешок и небрежно бросил его на стол. Под грубой серой тканью упаковки что-то приятно звякнуло.
– Здесь четыреста золотых червонцев! Передай их «трехпалому»! Скажи на словах, мол, спасибо, – полковник нахмурился и добавил: – И еще! Передай, что с этого момента я – за себя, а он – за себя! Жадный он стал, нелюдимый! Скажи, что я на него зол! Очень зол!
Курьер бандитов опустил взор и вроде бы согласно кивал головой на каждом эмоциональном всплеске полковника.
– Кстати, почему сумма такая астрономическая?
– А вы приплюсовали сюда оказание квалифицированной медицинской помощи и эвакуацию раненого на вертолете?
– Но вертолет-то был мой! – громыхнул хмельной Пыпин.
Хитрый курьер вновь согласно закивал головой, но уверенно возразил:
– Но вертолетная площадка-то принадлежит Всеволоду Ивановичу. Ему пришлось сворачивать небольшой рынок, чтобы ваша вертушка села.
– Что с того?
Жижа позволил себе хихикнуть:
– Видите ли, пришлось некоторым торгашам по сусалам набить. А вы же Всеволода Ивановича в гневе сами прекрасно знаете – он некоторых охамевших деловых вместе с товаром за борт «Лихоманки» сбросил. Самолично! За непослушание, так сказать! И все это ради эвакуации, – повторился курьер. – Одного единственного мичмана. Как видите – прямой ущерб налицо!
Пыпин, как раненный лев, рыкнул в ответ, но вслух ничего не сказал. Плюхнулся в кресло и заскрипел спинкой.
– Считать будешь? – внезапно спросил он.
– А как же! Я же не хочу за недостачу одно единственного червонца висеть вниз головой на «Лихоманке»! Разрешите, господин Бык, приступать?
Полковник Пыпин, уже откинувшийся было на спинку своего кресла, мгновенно вскочил на ноги и в гневе ударил обоими кулачищами по дубовой столешнице:
– Считай, сука, считай!
Ближе к осени вместе с толпами торгового люда, спешащего на барахолку, через только что раскрытые Западные ворота в форт Полой зашел православный священник.
Раннее утро дымилось затушенными кострами. Жители окрестных поселений торопились на торг и обгоняли священнослужителя. А он, уставший и босой, с запыленной рясой и подрясником, с нечёсаной в трудной дороге бородой, левой рукой удерживал палку с привязанными к ней истоптанными сапогами и котомкой. Правой рукой он удерживал большой нательный крест на длинной цепи. Думая о чем-то своем, святой отец степенно прошел до центральной площади Полоя. Там он остановился.
