– Верно, старый обычай наследования родительских имен.
– В мире есть вампиры, чье второе имя Каспар?
– Может быть, и есть, но к их появлению я непричастен. Как вампир я еще сравнительно молод, и дозволения плодиться у меня нет. Как и желания, будьте уверены.
Они остановились у колодца. По стенам передвигались стражники, время от времени покрикивавшие друг другу, но двоих во дворе они не замечали. Не могли заметить, потому что Каспар Эмиэль Крудус не желал этого.
– Что вы умеете? – спросил Тобиус.
– Как я уже говорил, я травник, аптекарь, неплохо разбираюсь в человеческой физиологии.
Шутка не прошла, волшебник, убийственно серьезный и сосредоточенный, не соизволил изобразить даже тени улыбки.
– Немногое, – уже серьезно ответил вампир, – какие мои годы? Гипноз, отвод глаз, ложный облик, вот, пожалуй, и все.
– Негусто.
– Знаю. Чтобы стать сильнее, нужно много лет и много крови, особенно густой, предсмертной крови, той, с которой выходят последние капли жизни. Они имеют крайне большое значение.
Ложное лицо вампира слегка деформировалось в сторону его истинного лица. Тобиус отчетливо видел это в полумраке.
– Я же, признаюсь, по возможности не убиваю своих жертв.
– Какой благородный вампир, просто обнять вас хочется и расцеловать.
– Не надо сарказма, чар Тобиус, это большой соблазн, которого людям не понять. Все смертные страсти меркнут перед желанием вытягивать жизнь до последней капли.
Они стояли молча, слушая дождь и голоса стражников, пока Тобиус не заговорил опять:
– Я заметил, что у вас есть когти. Необычно, если известные мне атласы нежити не лгут.
При слове «нежить» вампир поморщился. Существа его вида сами употребляли это слово относительно всего немертвого, то бишь к мертвецам, коих считали ниже себя, начиная с недоносков и кончая беспокойниками, но для самих вампиров это слово было крайне оскорбительным, как «недомерок» для гнома, «жаба» для гоблина или «низок» для невысоклика. Впрочем, Каспар Эмиэль Крудус не стал поправлять, а лишь улыбнулся:
– Действительно, моим сородичам уже давно не нужно иметь когти, чтобы удерживать добычу или рыть в земле ямы для дневного сна. Однако изредка подобный атавизм проявляется в наиболее древних династиях.
– А вы из древней династии?
– Наша родословная восходит прямо к Карохашу, без промежуточных звеньев.
– Неужели к самому королю? – На этот раз Тобиус был действительно заинтересован. – Но разве не все инджэн произошли от него?
– Вы неправильно произносите это слово, нужно тянуть последнюю гласную. Можете говорить «сарди?», если угодно, так нас называют на островах Аримеадского архипелага. Да, все мы происходим от него, но сам Карохаш основал лишь одну крохотную династию, позже позволив старшим детям стать родоначальниками собственных. До нашего времени из девятнадцати изначальных династий просуществовало семь. Тягаться с Гроганом, а после и с фанатиками-амлотианами в совершенствовании методов истребления оказалось слишком уж сложно, многие не осилили. Более молодые династии основаны на ровном месте и не связаны со старыми
– Ясно… и как же вы, такой родовитый, оказались на поводке у доброй сестры Хелены?
– Пошел против семьи.
– Ага… и теперь они, наверное, вас ищут?
– Бесспорно.
– И они не в духе?
– В бешенстве, скорее уж.
– И когда они вас найдут, они не будут с вами любезны?
– О, я предпочту увидеть солнце, нежели дорогих родственников.
– И возможно, найдя вас, они изольют часть своей злобы на тех, кто будет около вас?
– О, это крайне сомнительное предположение. Мои родичи, скорее всего, будут очень рады, что добрались до меня, и решат устроить пир по этому случаю.
– И брат Марк позволил притащить вас сюда.
– Не знаю уж, зависело ли что-нибудь от этого вашего брата Марка. Нам остается надеяться, что этот тихий, забытый всем миром уголок останется таким же тихим, и никому не взбредет в голову искать меня здесь. По крайней мере, пока сестра Хелена рядом, им меня не учуять. Спокойной ночи,
