Пролетев примерно с сажень и приземлившись так, что потом наверняка все ребра с правой стороны будут синими, паренек несколько раз перекувырнулся через голову, тут же вскочил на ноги, но только для того, чтобы рыбкой прыгнуть вперед и с размаху ткнуть своей ношей о землю.
– Ура!!!
– У-уу!..
– Адашев, стервь, выслуживается…
Резкий, пронзительный и на диво сильный переливчатый свист словно тугой палкой саданул по ушам невольных зрителей, а юные игроки разом утратили свою резвость и боевой настрой. Впрочем, не все: одну парочку, наскакивающую друг на друга наподобие бойцовских петухов, пришлось срочно разнимать их дядькам.
– Это чего это они?
Пожав плечами, сотник с легкой усмешкой пояснил:
– Кому игра, а кому и кулаки всласть почесать о соперника.
– Соперника?
Как-то неопределенно хмыкнув, перед тем как отойти в сторонку, чернокафтанный страж нехотя обронил:
– Не всех в своей свите Димитрий Иванович привечает.
А тот, о ком он упомянул, отделившись от нестройной толпы подростков, как раз направлялся к ним. Нет, внешне он был почти неотличим от своих сотоварищей по забаве (разве что ростом немного поменьше, но таких, как он, было еще четверо): блестящий на солнце шлем, на руках толстые перчатки, испачканная и чуть-чуть надорванная повязка на правой руке… Зато неуловимо изменившаяся походка выдавала старшего из царевичей с головой – потому что он не шел, а шествовал, моментально притянув к себе взгляды всех присутствующих.
– Долгие лета тебе, государь-наследник.
Подбежавший к царственному отроку его подручник Салтыков принял на руки шелом и помог ослабить ремешки на перчатках.
– И тебе того же, окольничий.
В повисшей меж ними тишине старший Бутурлин старательно подбирал слова, не зная, с чего начать разговор, младший во все глаза разглядывал непонятный доспех, сам же наследник просто стоял и ждал – молчание его совсем не тяготило.
– Милостью великого государя…
Столь многообещающее начало разговора пришлось оборвать из-за приближающегося к царственному отроку долговязого паренька – того самого, что так лихо пробороздил жухлую траву своим телом.
– Димитрий Иванович, повелишь объявить всем отдых малый или на сегодня все?
Царевич чуть наклонил голову, задумавшись, затем поймал взгляд своего нового свитского.
– Как твое имя?
– Богдан.
Получив в спину едва заметный тычок от родителя, подросток запнулся и догадливо добавил:
– Государь-наследник.
Первенец царя едва заметно кивнул, затем развел руки в стороны – и тут же подскочивший к нему Мишка Салтыков принялся сноровисто распускать стягивающие доспех ремешки и застежки. Почти без промедления к сыну оружничего присоединился и долговязый игрок, занявшийся толстенными наручами и поножами.
– Адашев.
Позабыв обо всем, подросток с белой повязкой на предплечье тут же вскочил на ноги и замер в ожидании.
– Богдан Бутурлин доиграет за меня. Объясни ему правила, помоги с доспехами.
Довольно быстро сменив проваренную в масле толстую кожу на темно-синий бархат кафтана (дольше всего с него снимали даже не сам защитный доспех, а толстый вязаный поддоспешник), десятилетний мальчик поправил шапку, отороченную мехом куницы. Затем звонко щелкнул пальцами правой руки – и, откликаясь на это, стоявший невдалеке служка тут же заспешил к юному властителю с небольшим кубком, полным вишневого морса.
– Значит, смотри: вот это мяч.
Предмет, который Тарх Адашев показывал сыну окольничего, больше всего напоминал маленькую дыньку из знойной Бухары. Только кожаную. Которую вдобавок кто-то нещадно резанул вдоль одного из боков, а потом испугался содеянного – и зашил весьма грубыми стежками.
– Его надо пронести от своего края поля за вон ту черту. Или попасть во-он в те малые воротца. Видишь, на них круг намалеван? Аккурат в него.
– Угу.
Затянув шнуровку доспеха на спине, Адашев продолжил свои объяснения:
– Те, что с вот такой повязкой, будут тебе всячески помогать, а те, что без нее, – мешать всяко. Ну и ты тоже своим помогай, чужим мешай. Понял?
