одного хитроумного итальянца по имени Никколо не стал. Пожалуй, вполне можно было сказать, что новая обертка получилась даже лучше прежней, типографской – самодельная, из толстой кожи и с потертыми латунными уголками, она придавала невзрачной до того книжке вид настоящей рукописи. И не просто настоящей, а еще и довольно часто читаемой, хотя далеко не все идеи Макиавелли были верными, но все же кое-какое рациональное зерно в них имелось. И именно это заставляло читателя раз за разом возвращаться к потрепанным страницам и думать. А еще вспоминать. Все то, чему он был свидетелем в последние двадцать лет, – перестройка, путч, ускоренная демократизация… Все же верно говорят о том, что все новое – это всего лишь хорошенько забытое старое.
– Вот ты где, Николаич! А к тебе тут человек из города.
Плечистый, подтянутый, но при этом как-то странно скособоченный мужчина неопределенно кашлянул и вопросительно уставился на хозяина. Который почему-то был совсем не похож на деревенского знахаря-костоправа – скорее уж на какого-нибудь профессора ну или библиотекаря. Кстати, последнее косвенно подтверждалось и подлинным изобилием печатных изданий, полки с коими покрывали почти все стены немаленького дома.
– Имя у человека есть?
Под тяжелым взглядом пожилого «библиотекаря» приезжий непроизвольно вытянулся (вернее, попытался это сделать) и глухо представился:
– Георгий.
– Возделывающий землю, значит?.. В каком звании?
Мужчина странно дернул головой и с нотками изумления ответил:
– Капитан.
Виктор подошел поближе и как-то странно повел рукой, на мгновение расфокусировав взгляд. Еще раз оглядел просителя (а кем еще он мог быть?) и задумчиво пробормотал:
– Спина?
Коротко глянул на пышущую здоровьем и неуемным любопытством соседку и опять разомкнул губы:
– Иди, Лида.
Недовольно поджав тонкие губы, главная активистка и общественница деревни резко развернулась и поплыла на выход, всем своим видом показывая – как не было, так и нету на свете людской благодарности. Нет, Лидия Ильинична запросто могла бы и поскандалить насчет того, что ее так бесцеремонно выставляют за порог, но именно в этом доме делать сие было весьма и весьма чревато. Ближайшая больница в пятидесяти километрах, и до нее еще и доехать надо, – а Николаич всегда под рукой. Отварчику даст, рукой поводит – болячки как не бывало! А если сам сделать ничего не может, так говорит об этом честно и к врачу направляет, причем его предварительный диагноз, сделанный без всяких там рентгенов и анализов, всегда подтверждался. Только последнюю пару месяцев он все чего-то не в духе… Нет, вообще-то и до этого мог так глазищами своими зыркнуть, что любой на месте обмирал, но теперь его взгляд и вовсе стало невозможно выдержать. Как-то еще молоко по деревне не скисает?..
Услышав тоненький скрип рассохшейся калитки, травник (по крайней мере, сам он предпочитал называть себя именно так) неслышно вздохнул и сел напротив нежданного гостя.
– Давно болит?
Капитан как-то рвано кашлянул, но ответил все же предельно спокойно:
– Два года.
– Встань. Повернись. Подними правую руку. Вот здесь и здесь у тебя немеет и перехватывает. Верно? Садись.
Стряхнув руки, словно бы они побывали в воде, хозяин дома спокойно поинтересовался:
– А что говорит наша бесплатная медицина?
Медицина, как это ни удивительно, говорила исключительно матом. И капитан, в меру своих скромных сил и возможностей, постарался это доказать.
– Меньше экспрессии, молодой человек, меньше. Карточку не догадались с собой прихватить? Вот и славно. Так, что у нас здесь?
Видя, как обычный деревенский знахарь бегло читает мертвую латынь, написанную к тому же на редкость неразборчивым «врачебным» почерком, Георгий не выдержал:
– Прости… те. Кха! Скажи, отец. – В глазах военного мелькнул едва заметный отблеск надежды. – Мне можно помочь? – И, по-своему истолковав тягучее молчание, спокойно добавил: – Любую цену.
Виктор Николаевич мельком поглядел на гостя незваного и вернулся к пролистыванию весьма пухлой медицинской карточки, а капитану-мотострелку ничего не оставалось, кроме как терпеливо ожидать окончательного вердикта. Пять минут, десять… Чтобы хоть как-то отвлечься от тоскливой тишины, Георгий заскользил взглядом по книжным богатствам хозяина, все больше и больше удивляясь сельскому «экстрасенсу»: на слегка потемневших от времени полках спокойно соседствовали «Фауст» философа Гете и «Наука побеждать» генералиссимуса Суворова; самоучитель санскрита лежал на «Истории государства Российского»; краснел затертой обложкой «Большой анатомический атлас», оттеняя своим видом невзрачное, но не менее толстое издание «Месторождения Южного Урала». Коя, в свою очередь, совсем загородила собой «Занимательную химию» и еще какое-то пособие из разряда «сделай-ка,
