квартиру, Мельник предложил пожить у него. Айсылу согласилась — она все еще не оставляла надежды увидеть Пугачеву. Иринка, получившая расчет в «Ты поверишь!», устроилась на «Фактор А» и обещала добыть Айсылу приглашение в студию. Айсылу пригласила ее жить с ними, чтобы девочке не было страшно одной.
Когда Мельник вошел в комнату, Иринка гладила белье и как раз наклонилась, чтобы отложить в сторону аккуратно сложенные футболки. Ее черные волосы блеснули в свете люстры, согнутая спина показалась ему беззащитной и уязвимой, и именно это соединило кусочки пазла. Мельник понял, что происходит, и пошел обратно, к входной двери. Айсылу выглянула из кухни, взгляд ее был встревоженным:
— Слава, улым, покушай. Куда ты не поевши?
— Нужно идти, Айсылу.
— Не ходи один, — вдруг сказала она.
Мельник оглянулся и увидел, что она застыла в дверях кухни с ложкой в руках. С ложки на пол капал прозрачный жир.
— Человек сейчас умрет.
— Тогда я с тобой пойду. — Айсылу положила на место ложку, аккуратно повесила передник на крючок.
— Времени нет. Совсем нет.
Выйдя на Нижегородскую, Мельник поймал такси. Точного адреса он не знал, но водитель оказался сговорчивым, он вез туда, куда указывал Мельник: налево, направо, прямо. Такси гналось за серым, как призрак, дорогим автомобилем, в котором ехал убийца. Призрак был почти реален, но, когда Мельник попробовал указать на него таксисту, тот не увидел машины. Водитель немного побаивался своего пассажира, высокого широкоплечего мужчины со странным, пугающим взглядом. Когда начались пустыри, таксисту стало совсем страшно, но пассажир отпустил его, не причинив вреда, и даже заплатил. Купюра была в тысячу рублей. Водитель отпихивал ее, говоря, что сдачи нет. Ему хотелось скорее уехать — лишь бы уехать живым, но пассажир настоял. Тогда таксист схватил деньги и, едва дождавшись, пока мужчина покинет салон, рванул с места Резко, как на уроке экстремального вождения.
За пустырями мерцали похожие на звездные скопления окна многоэтажек. От них по неровной, покрытой засохшей травой земле шла Светлана — черноволосая, стройная тридцатилетняя, похожая на Настю женщина. Рядом с ней бежала Леди, взятая из приюта собака. Волосы Светланы поблескивали, отражая свет далеких фонарей, спина ее была бессильно ссутулена. Обе — и Светлана, и ее собака — чувствовали разлитый в воздухе страх, но женщина предпочитала убеждать себя, что нервы разыгрались у нее после телефонного разговора с матерью. Мать всегда умела довести ее до белого каления, до такого состояния, в котором хотелось общаться только с собаками и совсем не слышать людей. Она шла по пустырю прочь от домов, наслаждаясь быстрой ходьбой, тишиной, темнотой и отгоняя от себя прилипчивую, вызывающую дрожь тревогу. Леди тоже чуяла страх, он заставлял ее озираться и тихонько тянуть хозяйку домой.
Человек, который собирался убить Светлану, следил за ней с дальней кромки пустыря, нервно растирая ладонями замерзшие плечи. Как только Светлана вошла в плотную тень, куда свет окон и фонарей почти не проникал, человек бросился вперед и пошел по полю Широкими шагами, отрезая ей путь к отступлению.
Леди заволновалась и завертелась на месте, жалобно поскуливая. Светлана остановилась и замерла, напряженно сжимая в руках поводок. Она пыталась выставить собаку перед собой, но та вырвалась и побежала по полю к домам. Человек приближался. Света хотела кричать, но не смогла: от страха язык прилип к горлу. Из темноты появилась вторая фигура: этот человек был крупнее и выше. Его Светлана испугалась еще больше. Он был в черном пальто, с темными, до плеч, волосами, и Светлана подумала, что откуда-то знает его. Оба остановились в шаге от нее, черноволосый что-то тихо сказал худому — тому, что двигался первым. Худой ответил черноволосому — тоже тихо, Светлана не расслышала их слов. Какое-то время они стояли молча и смотрели на нее, а потом черноволосый протянул руку и шагнул вперед. Светлана вздрогнула и отшатнулась. Ее нога попала в какую-то рытвину, она упала навзничь и увидела, как над ней склоняется темная фигура. Мысли ее были ясными, и она думала только о том, что, наверное, есть какой-то выход, но она никак не может понять какой.
Громко и хрипло залаяли большие собаки, темная фигура исчезла. Светлана смотрела вверх и увидела, как светлое брюхо огромного пса скользнуло над ней и растворилось в темноте.
— Стоять! Стоять! Ко мне! — И собачьи лапы спешно протопали назад.
Над Светланой наклонился человек, которого она терпеть не могла. Он каждый вечер выгуливал на пустыре двух кавказских овчарок. Светлану в нем раздражало все: назойливость, с которой он пытался завязать разговор, громкий голос, хриплый смех, толстый живот, обтянутый старым свитером, запах пота и псины, который сопровождал его даже зимой. Он склонялся над женщиной, тяжело дыша, упираясь в колени мясистыми ладонями.
— Вставай, — выдохнул он, — Чего лежишь? Сбежали они.
Собаки, огромные, как дикие звери, что-то вынюхивали поодаль. Светлана боялась их не меньше, чем напавших на нее незнакомцев.
— Проводим тебя, — сказал хозяин кавказцев. — Мало ли. В полицию будешь звонить?
— Нет, — выдавила Светлана, с опаской косясь на псов.
— Кто былого?
— Не знаю.
