Грегори пытался объяснить матери, что бензин, который продает молоканин, не становится от этого святой водой и что принципы свободного рынка, регулирующие весь остальной мир, регулируют и торговлю бензином.
– Я покупаю бензин там, где он дешевле, – объяснял он матери. – И если он будет дешевле у Мохова, то я буду покупать у него.
Его матери это явно не понравилось, и на лице у нее появилось выражение резкого осуждения. С тех пор она стала неуступчивой – вежливой, но вечно сердитой, – и атмосфера в доме сильно накалилась.
Джулия вздохнула. Они с Грегори приняли осознанное решение попытаться ужиться с его матерью, уступать ей в спорах и не обращать внимания на разногласия и трудности для того, чтобы поддерживать в доме гармонию. Джулия никак не ожидала, что здесь могут возникнуть какие-то проблемы. Она всегда прекрасно общалась со своей свекровью и с нетерпением ждала, когда в семье появится еще один женский голос, который будет ее поддерживать. Но оказалось, что приезды на уик-энд и редкое общение по телефону сильно отличаются от жизни бок о бок в течение 24 часов в сутки. Конечно, какие-то проблемы были ожидаемы, ведь все они привыкли жить своей жизнью и сейчас пытались определить границы дозволенного и по-новому построить свою жизнь, – всем было понятно, что это займет какое-то время.
Сама Джулия тоже чувствовала себя потерянной и хотя после того, как оставила свою работу в библиотеке Доуни, часто говорила Грегори, что хочет написать книгу для детей, но так и не смогла претворить свои мечты в жизнь и сделать что-то конкретное, что приблизило бы ее к заветной цели. Сейчас она даже не была уверена, в самом ли деле хочет этого.
Все складывалось гораздо сложнее, чем ожидала Джулия. Может быть, ей стоит поработать в библиотеке города на общественных началах? Или, когда закончится лето, обратиться в подготовительную школу?
Раздался телефонный звонок, и она немедленно сняла трубку. Это была Дебби, и Джулия немедленно разулыбалась, услышав знакомое: «Жюль!» Она была так счастлива, что у нее еще остался кто-то в реальном мире, с кем она могла поговорить… Неожиданно Джулия осознала, насколько жалеет, что переехала в Аризону.
Дебби собиралась на закрытый просмотр нового фильма Стивена Спилберга. В субботу она прогуливалась по моллу[23] в Лейквуде, и интервьюер задал ей несколько вопросов. По-видимому, она подошла ему по возрасту и социальному положению, поэтому он вручил ей два билета на просмотр какого-то фильма. А когда она позвонила по телефону, чтобы подтвердить свое участие, то выяснилось, что это будет новый фильм Спилберга.
– Жаль, что тебя здесь нет, – сказала Дебби. – Мне не с кем идти. Джон отказался, и теперь мне придется загнать второй билет.
– Мне бы тоже хотелось быть сейчас с тобой, – согласилась Джулия.
Они поболтали еще минут пятнадцать-двадцать, прежде чем Дебби сказала, что ей пора в сад за Терезой.
Джулия с сожалением повесила трубку. После ее разговора с подружкой дом показался ей еще темнее, чем обычно, и хотя и Саша, и свекровь были у себя в комнатах, дом выглядел совершенно пустынным. Длинный бледный солнечный луч упал на платок, и это почему-то вызвало у нее мурашки на руках.
Ей показалось, что на улице она заметила маленькую тень. Наверное, Тео. Грегори с детьми вернулся! Радуясь их возвращению, Джулия подошла к окну и выглянула наружу. Парковка перед домом была пуста, и на улице не было видно никаких признаков их фургона.
На кухне продолжали звучать «Риппингтонс», но в доме все-таки было слишком тихо, и она решила пойти к Саше и разбудить дочь, чтобы сказать ей, что она должна помогать матери с домашними делами, например с уборкой в доме.
Она просто не хотела оставаться в одиночестве…
Глупо. Она опять глупо себя ведет. Тревога, которую она испытывает, не имеет никакого отношения к самому дому, это просто один из результатов культурного шока – совершенно естественная физиологическая реакция. В доме нет ничего страшного, пугающего или необычного.
Но Джулия никак не могла подчинить свои страхи логике. Они относились скорее к области ощущений, а не мыслей, и не поддавались рациональной аргументации, поэтому ей хотелось, чтобы или проснулась ее свекровь, или чтобы вниз спустилась Саша.
Джулия подумала о маленькой тени за окном.
Dedushka Domovedushka.
Хоть она и не хотела в этом признаваться, но испуг ее свекрови от того, что они забыли пригласить с собой Главного в Доме, подействовал и на нее. Джулия знала, что все это простое невежество и что она не должна позволять себе попасть под влияние этого суеверия, но, несмотря на все ее свободомыслие, логику и современность, где-то в глубине души она все еще верила. Она не очень хорошо знала именно эту легенду, но помнила, что
Мать Грегори была сильно расстроена с того самого момента, как узнала, что они не пригласили его с собой, и, может быть, ее раздражительность объяснялась отчасти и этим. С того самого момента, как они приехали в Макгуэйн, свекровь молилась все больше и все чаще вела беседы о божественном. И хотя было видно, что это ее успокаивает, Джулия чувствовала себя не в своей тарелке и сильно раздражалась. Все эти разговоры о невидимом мире,
