обнаженного мужчину!
Присев на кровать рядом с Джалу, я взяла его за руку. Ладонь была мокрой и нездорово горячей.
Сцепив зубы, я смотрела на бледные тонкие губы с запекшейся кровью в уголках. Не стану плакать. Видишь, Джалу, я стараюсь быть сильной, пусть и не очень получается…
И я не разрешаю тебе умирать… Слышишь?! Ты ведь обещал покатать меня на спине… ну ладно, не обещал, но ведь мог бы! И сказки не все прочитал… и ничего о себе не рассказал толком…
В конце концов, ты ведь до сих пор не узнал, что я девушка! Не понимаю, как можно быть таким слепым! Глупая ящерица…
Ну вот, снова хлюпаю носом, дери меня саламандра…
— Я принес-с! — Восторженный вопль разорвал тишину, послышались грохот, металлический звон и звук расплескивающейся воды.
Вздрогнув всем телом, я отпустила руку Джалу и повернулась на шум.
Зазу, с сияющими глазами и довольной ухмылкой на всю морду, пошатываясь под ворохом каких-то тряпок, стоял в центре комнаты. Рядом с ним возвышалось гигантское металлическое ведро, исходящее паром…
Примерно через час Джалу лежал на кровати, спеленатый, как младенец. Вначале я обмыла его горячей водой, а затем перебинтовала чистыми тряпками, пропитанными какой-то целебной дрянью, притащенной Зазу в отдельном котелке. Пах отвар просто убийственно — приблизительно такой запах мог получиться у варева из дохлых крыс, но, если верить замковому, обладал неповторимыми целебными свойствами.
Отерев со лба пот, я отступила на шаг, любуясь делом своих рук. На всякий случай я обмотала дракона тряпками с головы до ног, так что теперь тот походил на свежемумифицированного фараона.
— Во мне умер Гиппократ! — сказала я с пафосом и устало села в ногах дракона.
Я погладила Джалу по руке — его все еще лихорадило, но, кажется, уже не так сильно.
Зазу пристроился рядом. Все это время он так активно помогал мне и даже ни разу не затянул волынку про свою «несчастную судьбу», что я почти была готова простить его за всю эту неприятную историю с ключом.
— Слушай, Зазу, — беспокойство за дракона чуть поутихло, и любопытство решило, что самое время ему проснуться, — а что значит для замковых «маленький»? Сколько тебе лет?
Зазу ответил не сразу. Стянув тюбетейку, почесал обнаружившийся под ней светлый хохолок.
— Пятьдес-сят три года два мес-сяца и три дня, — сказал он наконец, состроив смешную гримаску.
Не удержавшись, я хихикнула. Вспомнила себя в десять лет, когда так же тщательно подсчитывала прожитые годы, месяцы и даже дни, мечтая поскорее стать старше.
— Помнится, ты говорил про какие-то «славные времена», когда Джалу солил всех недругов в бочке и ел на завтрак… Неужели ты застал эти его кровожадные привычки?
Мордочка замкового стала еще кислее.
— Нет, конечно, — сказал он с неохотой, — это было очень давно. Отец рас-ссказывал.
— А где твой отец сейчас?
— Умер.
Я прикусила язык. Мне нестерпимо захотелось потрепать Зазу по его забавному светлому хохолку, но я не решалась. Наверное, малыш был совсем один в этом замке. За исключением Джалу, к которому он питал явно большие чувства, чем просто к хозяину…
— И ш-што нам теперь делать? — Выкатив золотистые шары глаз, Зазу смотрел на меня, как иудейский народ на Моисея.
Я все же не выдержала, рискнула положить ладонь на его макушку, легонько погладила. Замковой вздрогнул всем тельцем, прижал уши по бокам головы, ощерился, но ласку стерпел.
— Ждать, — сказала я тихо. — Ждать и надеяться.
Весь последующий день я почти ни на минуту не отходила от Джалу — стерегла его сон, как Оле-Лукойе, только вместо зонта в руках у меня была смоченная в прохладной воде тряпица, которой я время от времени обтирала пылающий жаром драконий лоб.
Все мои потребности на время словно притупились: не хотелось ни спать, ни есть, а уж последнее было для меня так странно, что пару раз в беспокойстве щупала свой лоб на предмет температуры — не подхватила ли, часом, какой заразы.
Даже Зазу забеспокоился — попытался было соблазнить меня сухой лепешкой с куском изрядно плесневелого сыра и огрызками вялой зелени, но безуспешно.
Вместе с аппетитом как-то незаметно испарился и страх, все это время мешавший дышать, раздиравший грудь, будто я умудрилась наглотаться чертополоха. На смену страху пришла, свернулась теплым котенком под сердцем надежда и с каждой минутой все крепла.
В первые часы после нашей с Зазу неумелой первой помощи Джалу было совсем плохо: он метался по кровати, комкал простыни и все пытался
