на жизнь. А еще они частенько подворовывали все, что плохо лежит, а их женщины особенно почитали Артайну, богиню гадания, и с удовольствием за пару монет могли предсказать тебе судьбу по линиям на руках.
На родство с этим народом указывали черные, как смоль, волосы незнакомки, которые разметались по ее спине упругими локонами. Глаза были темно- карими, а кожа имела приятный смуглый оттенок. И наряд. О, обычная прерисянка ни за что бы не надела настолько узкие брюки, подчеркивающие волнующую крутизну бедер, и вызывающе алую рубашку, расстегнутую почти наполовину. А на шее у девицы, так нагло потревожившей наш покой, на кожаном шнурке покачивался какой-то странный талисман: два круга, один золотого цвета, второй – серебряного, спаянные вместе, а внутри – изображение глаза.
Изображение глаза? Я невольно передернула плечами, вспомнив, что это является одним из символов Альтиса. Правда, этот знак обычно перечеркивают молнией, показывая таким образом, что не желают прозрения и пришествия в наш мир бога мертвых. Но что значит амулет на шее девушки? И почему она носит его настолько открыто?
Только в этот момент я осознала, что пауза несколько затянулась. Глянула на Седрика и Фрея, но те не могли оторвать глаз от прекрасной незнакомки. И в чем-то, кстати, я могла их понять. Даже у меня сердце так и бьется, когда я смотрю на эти пухлые чувственные губы и озорные ямочки на щеках.
Я сердито мотнула головой, отгоняя какие-то совсем уж неподобающие рассуждения. Да что со мной такое? Уж не использует ли эта незнакомка магию обольщения? Но нет, все мои чувства арахнии не показывали никакой опасности.
– Ну и что молчите? – вдруг спросила девушка и язвительно улыбнулась. – Языки, что ли, все проглотили? Кто орал-то? И почему на такую хм-м… фривольную тему?
После чего медленно перевела взгляд на меня.
Сердце в очередной раз сделало попытку выпрыгнуть через глотку. И неожиданно я рассердилась. Прежде всего – на себя. Да что это со мной такое? В конце концов, я не мужчина, который зачастую при виде симпатичной женщины мгновенно теряет здравый смысл и превращается в некое подобие несмышленого ребенка, способного лишь мычать и пускать слюни. А затем, естественно, я переадресовала свой гнев незнакомке. Ишь ты, пришла вся такая красивая. Спрашивается, что она тут вообще забыла?
– Это я кричала, – хмуро призналась я.
Мой хриплый от волнения голос, похожий на карканье осипшей от простуды вороны, мгновенно разрушил волшебство момента. Краем глаза я заметила, как Седрик недоуменно моргнул и с усилием опустил взгляд себе под ноги, одновременно принявшись растирать переносицу. Один Фрей продолжал самым неприличным образом пялиться на незнакомку и вряд ли представлял, насколько глупо выглядел в этот момент: круглые от удивления глаза выпучены, как у лягушки, рот настолько широко открыт, что можно увидеть гланды, благо хоть сладострастная слюна на ворот рубахи не падает.
Седрик искоса глянул на приятеля и со всей дури дал ему локтем по животу. Фрей болезненно крякнул, согнулся, жадно хватая воздух, но в его глазах хотя бы зажглась искорка здравого смысла.
– Поаккуратнее, – просипел он, все-таки не удержавшись на ногах и с размаха усевшись на постель. Хорошо еще, что она находилась прямо за ним.
«Интересно, а не раздавил ли он невзначай Ульрику? – внезапно промелькнула у меня радостная мысль. – Было бы очень здорово!»
– Это вы кричали, – обескураженно повторила девушка, которая явно не обратила особого внимания на крохотную сценку, произошедшую между Седриком и Фреем. – Но почему? Эти мужланы вас обижали?
И незваная гостья с весьма решительным видом сжала маленькие остренькие кулачки.
После этого я мгновенно прониклась к ней добрыми чувствами. Надо же, такая маленькая и хрупкая, но боевая! А ведь она ниже даже меня на голову. Тому же Фрею почти в пупок дышит. И все равно готова вступиться за честь совершенно незнакомой ей особы.
– Нет, все в порядке, – поспешила я ее заверить. – Просто… Просто я слишком эмоционально объясняла своему жениху, что постельные отношения у нас будут только после свадьбы.
– Постельные отношения? – с какой-то странной интонацией повторила она.
– Ну… да. – Я глубоко вздохнула и наконец-то произнесла то слово, которое прежде Ульрика кричала на весь постоялый двор. – Я говорю о сексе.
– О… сексе? – Интересно, мне показалось, или щеки девушки в самом деле слегка покраснели, а в тоне появились едва заметные нотки неуверенности?
– Дорогая, не шокируй людей, – попросил меня Седрик, наконец-то вспомнив о своей роли влюбленного жениха. Одним быстрым размытым движением преодолел разделяющее нас расстояние, приобнял и мурлыкнул, глядя прежде всего на незнакомку: – Я-то знаю, насколько у тебя взрывной темперамент. Но не стоит смущать остальных твоей любовью к откровенным словечкам.
– Да, Милка, – опомнился Фрей. – В самом деле, не позорь меня и нашу семью! А то я возьму и верну тебя домой!
Стоит ли говорить, что эта угроза прозвучала смехотворно и до крайности неправдоподобно, поскольку Фрей даже не удосужился посмотреть на меня при этом, не в силах оторвать взгляд от прелестной гостьи.
– Я ничего не понимаю! – Девушка всплеснула руками. Спросила у меня: – Так с вами точно все в порядке? Вас никто не обижает?
