Его запах учуяла сразу – сегодня он не таился, дав мне возможность быстро сориентироваться относительно своего месторасположения.
– Повар сегодня был особенно «благосклонен»? – стоило мне плюхнуться на пассажирское сиденье, с ухмылкой поинтересовался Андрей, но сразу осекся, стоило нам встретиться глазами. – Что?!
Судя по тону последнего вопроса, вид у меня был порядком издерганный и напуганный.
– Отец… – я сбилась. – Альфа бурых перенес время боев. Оно теперь совпадет с моей течкой!
Собственный голос больше напоминал писк мышки, нежели рык взрослой волчицы. Но ситуация действительно казалась безвыходной!
– Откуда информация? – спокойно и с характерным прищуром.
– Мама звонила недавно.
– Нас официально не уведомили, – задумчиво отметил Андрей.
– Наверное, накануне скажут, – с чувством стыда вздохнула я.
Добровольский завел машину, и мы поехали домой. При этом он молчал, размышляя и явно не собираясь продолжать разговор. Меня же трясло нервной дрожью, и жутко хотелось какой-то активности. Хотя бы варианты обсудить…
– Что сделаем? – не утерпела в итоге. – Может быть, сбежим? Если вдвоем, то это не нарушает условия договора… наверное.
– Нет, – сразу отозвался оборотень, – хотелось бы поприсутствовать… раз так настойчиво ждут. Но я подстрахуюсь.
– А… справишься с собой? – настороженным взглядом, с тревогой ожидая ответа, уставилась я на профиль мужчины.
– Думаю, да, – кивнул Андрей, не отводя взгляда от дороги.
Мне же в этот момент вспомнились слова Кристины про волчицу, которую он загрыз. И в душе шевельнулся червячок сомнения – так ли уж стоит полагаться на его веру в себя? Вряд ли я для белого значу больше, чем для стаи бурых. Поэтому, под влиянием всплеска адреналина, решилась спросить прямо:
– Я знаю, что ты загрыз волчицу. Тогда ты тоже был уверен в своем звере?
Вот теперь Добровольский обернулся, вперив в меня взгляд, заставивший в полной мере осознать – с ним шутки плохи.
– Откуда? – притворяться, что не поняла вопроса, было глупо.
– Кристина сказала, – пролепетала.
– Когда?
– Вчера. Я ей звонила. Днем.
– Еще что-нибудь сказала? – кажется, интерес на его лице был неподдельным.
Я смутилась. Говорить о рассуждениях сестры, естественно, не было желания. Поэтому, хоть и чувствуя, насколько неправдоподобно звучит голос, все же пролепетала:
– Нет.
Добровольский отвернулся и замолчал, продолжая уверенно двигаться к дому, в котором находилась наша новая квартира. А ответить на мой вопрос? Или там все настолько скверно?
В итоге молчала и я, страшась переспрашивать. Однако ответить он намеревался. Это я поняла по тому, что, едва мы оказались за дверями квартиры, Андрей с серьезным видом попросил:
– Пошли на кухню. Поговорим.
Я, стараясь унять волнение, принялась набирать в чайник воды, суетиться с завтраком, стараясь не поворачиваться к Андрею лицом. Возможно, так ему будет легче рассказать обо всем. Мне-то точно будет легче услышать что угодно, не глядя ему в глаза.
– Лена, ты уже сядешь? – как оказалось, в его планы подобное не входило.
Сразу уселась на стул напротив него, приготовившись слушать.
– Понимаю, что ты не обязана прислушиваться к моим словам, но настоятельно тебя прошу – меньше руководствуйся словами твоей… семьи, – никак не ожидала, что речь пойдет об этом. Даже удивленно вздохнула. – Начинай жить своим умом и учись судить обо всем по собственным впечатлениям, – поднажал белый.
Согласно кивнула – с этим не поспоришь. Я и так уже с настороженностью отношусь ко многому. Вот и к Добровольскому тоже. Все же «та» волчица…
– И да, по поводу того, что мой волк загрыз самку… – он словно услышал мои мысли. – Не было этого. Ее загрыз твой брат. Но все обставили так, словно это сделал я. Мне же тогда не хватило понимания, насколько прогнила душа твоего отца. Но сейчас я это осознаю в полной мере, поэтому готов ко всему. И тебе настоятельно советую не быть такой доверчивой. Учись на собственном опыте.
И хотя Андрей не посчитал нужным поделиться со мной хоть какими-то подробностями, я интуитивно ему поверила. Просто до сих пор перед глазами отчетливо стояла картина бросившихся на моего зверя бурых волков, одним из которых был зверь моего «брата». И яростный оскал волка Егора Фирсанова не оставлял у меня сомнений относительно его намерений. И от этого в правоту слов белого верилось легко.
