Мне не на кого было оглянуться, и все, что я знал, стало другим. Так что, когда я толкнул дверь, ведущую со станции наружу, то совершил едва ли не самый смелый поступок в своей жизни.
Я стоял на высоком железнодорожном мосту. Толкался ветер. От моста начиналась и прямо из-под моих ног уходила вдаль элегантно изогнутая ложбина, по дну которой были проложены пути. С двух сторон их обжимали крутые откосы, по которым нагло карабкались вверх приземистые кусты и трава, не давая земле осыпаться.
Звуков почти не было. Наверху виднелись лишь несколько звезд. Мне вдруг показалось, будто все небо летит надо мной в стремительных порывах ветра.
В магазине было темно, но дверь стояла настежь. Я с облегчением шагнул внутрь, в неподвижный воздух.
Мать вашу, закрыто уже, сказал чей-то голос. Судя по тону, человек, которому он принадлежал, был в отчаянии.
Между стопками сильно пахнущих книг я протиснулся к кассе. В неполной темноте были различимы очертания и силуэты. Лысый старик, опустив руки, сидел за столом на месте продавца.
Я ничего не собираюсь покупать, сказал я ему. Просто я кое-кого ищу. И описал ему тебя.
Сам погляди, парень, сказал он. Пусто тут, нету никого. Чего тебе от меня надо? Не видел я ни твоего друга и никого другого.
Я почувствовал, как к горлу подкатывает истерика. Мне захотелось промчаться по всему магазину, разбрасывая по дороге книги, выскочить из него и бежать дальше, выкрикивая твое имя до тех пор, пока я не найду, где ты прячешься. Пока я подбирал нормальные, человеческие слова, старик, похоже, сжалился надо мной и вздохнул.
Один тип, похожий на того, которого ты описал, слонялся тут весь день, то входил, то выходил. В последний раз был пару часов назад. Если придет еще, его ждет облом, я закрываюсь.
Как рассказать о невероятном? Ведь все, во что отказывается верить наш разум, кажется непредставимо странным.
Я узнал, и очень быстро, что все правила городской жизни рухнули, что здравого смысла больше нет, а Лондон сломлен и истекает кровью. Все это я принял как должное, мои чувства настолько онемели, что я даже почти не удивился. Зато, когда я вышел из того магазина и увидел тебя, то меня едва не стошнило от радости и облегчения.
Ты стоял под козырьком газетного киоска напротив, полускрытый его тенью, но не узнать тебя было невозможно.
Если подумать, то в том, что ты ждал меня там, не было ничего удивительного — в самом деле, где еще ты мог меня ждать? И все же, когда я увидел тебя тогда, это показалось мне чудом.
А ты, содрогнулся ли ты от облегчения, увидев меня?
Поверил ли ты своим глазам?
Нелегко вспоминать об этом сейчас, кода я сижу на крыше в окружении хлопающих крыльями, голодных невидимых тварей, без тебя.
Мы встретились во тьме, которая каплями стекала из фасадов зданий. Я крепко обнял тебя.
Друг… — сказал я.
Привет, ответил ты.
Так мы стояли, как дураки, и молчали.
Ты понял, что случилось? — спросил я.
Ты потряс головой, пожал плечами и вскинул руки, точно указывая на все, что нас окружало.
Я не хочу идти домой, сказал ты. Дома больше нет, я это чувствую. Я как раз был в магазине, рассматривал одну чудную книжку, и вдруг у меня возникло такое чувство, как будто что-то огромное… не знаю… куда-то делось.
Я спал в поезде, а когда проснулся, то все уже было как сейчас.
Что же теперь будет?
Я думал, ты мне это скажешь. Разве вам не сообщили… не выдали какую-нибудь книжку, пособие, что-то в этом роде? Я думал, меня наказывают за то, что я спал, поэтому я ничего не понимаю.
Нет, друг. Знаешь, многие люди… они просто исчезли, клянусь. Я был в магазине, поднял голову как раз перед этим, смотрю — в зале еще четверо. А потом, когда я поднял голову уже после, в магазине остались только я и тот тип, хозяин.
Улыбайся, сказал я. Шире.
Ага.
Мы еще помолчали.
Вот, значит, как кончается мир, сказал ты.
Не взрывом, подхватил я, а…
