Возвращение домой

несколько ребят из сотни строили новую хижину, и Уэллсу было слышно, как они, кряхтя от натуги, громоздят очередное громадное бревно на растущую стену. Неподалеку, освещая строительную площадку, стояли взрослые с факелами, и Уэллс понял, что работы затянутся на всю ночь.

Само по себе это не казалось особенно примечательным: в лагере как попало ютилось множество людей, и в том, чтобы как можно быстрее строить новые дома, был смысл. Но тут из-за облаков появилась луна, и Уэллс наконец разглядел то, что приковало внимание Беллами. В лунном свете на запястьях их товарищей блестело нечто металлическое.

– Нет, – выдохнул Уэллс и быстро заморгал, не веря своим глазам.

Одно запястье каждого из ребят было заковано в толстое металлическое кольцо.

– Это безумие, – произнесла Кларк с ноткой растерянности в голосе, словно бы ее мозг ученого отказывался верить глазам.

Когда подростков, членов сотни, извлекли из их тюремных камер, каждого снабдили устройством слежения в виде браслета. Предполагалось, что эти приборчики будут транслировать в Колонию жизненные показатели каждого из несовершеннолетних преступников, в соответствие с которыми Совет либо сочтет, что Земля снова пригодна для обитания, либо поймет, что уровень радиации на планете еще слишком высок. Однако в первые же дни на Земле большинство ребят либо вовсе избавились от своих браслетов, либо вывели их из строя.

– Думаете, Родос привез их с собой? – спросил Уэллс.

– Должно быть, да, – сказала Кларк. – Вот только зачем? Непохоже, чтобы у него была техника, способная отслеживать показания браслетов.

– Не больно-то я в этом уверен, – фыркнул Беллами. – Кто знает, что он там приволок на своем челноке…

– Так, значит… они снова заключенные? – с недоверием спросила Кларк.

– А сколько трепа было о наших жертвах и нашем вкладе, – с горечью в голосе произнес Беллами.

Всего несколько мгновений спустя Уэллс, Беллами и Кларк тычками были построены в шеренгу, и за спиной каждого из них стояло по охраннику. Когда Вице-канцлер Родос, также в сопровождении двух охранников, приблизился к ребятам, Уэллс стиснул зубы.

– Добро пожаловать обратно. Надеюсь, ваша троица в полной мере насладилась своими маленькими каникулами.

– А ты, я смотрю, успел моих друзей принарядить, – ухмыляясь, сказал Беллами. – Вон какую коллекцию браслетов с собой приволок!

Родос изобразил, что озирается по сторонам. Подростки, которые были заняты на строительстве хижины, прекратили работать и уставились на пленников широко раскрытыми от ужаса глазами. Молли, опустив свой молоток, сделала несколько шагов вперед, с отчаянием уставившись на Уэллса. Даже издалека он понял, что девочке потребовалось все самообладание, чтобы не броситься к нему со всех ног. Уэллс почти незаметно покачал головой, предостерегая ее от такого поступка.

– Ах да, – сказал Родос. – У меня есть еще несколько штук, да только раздавать их людям, которым недолго придется их носить, кажется мне излишним.

– Да ну? – выдал одну из своих фирменных усмешек Беллами. – А я-то думал, что мой суд станет гвоздем светской программы сезона.

– Суд? – переспросил Родос. – Боюсь, ты заблуждаешься. Никакого суда не будет… ни над одним из вас. Я уже признал вашу троицу виновной, и на рассвете вас казнят. – Он демонстративно возвел глаза к небу. – Хотя до него вроде бы действительно довольно далеко, так что, если кто-то из вас спешит, я буду счастлив ускорить процесс.

Сердце Уэллса замерло в груди, будто зверек, увидевший туго натянутый лук охотника. О чем это говорит Родос? Они с Кларк виновны только в побеге из лагеря. Они никому не причинили зла, и уж тем более не совершили ничего, заслуживающего казни. Но, прежде чем он успел хоть что-то сказать, Беллами полузакричал-полупростонал:

– Что за хрень ты несешь? Они ничего не сделали! Тебе нужен только я. Это меня тебе надо убить.

– Они помогли организовать побег. В Доктрине Геи ясно говориться, какое за это полагается наказание.

– Да засунь эту Доктрину знаешь куда?! – выплюнул Беллами. – Мы на Земле, хоть, может, ты этого и не заметил.

– Я не вижу причин отказываться от принципов, которые на протяжении веков способствовали процветанию человечества, только потому, что мы приземлились.

За всю свою жизнь Уэллс никогда не испытывал такого безыскусного, чистого отвращения, как сейчас.

– Мой отец не согласился бы с вами, и вам это известно.

Родос сузил глаза:

– Твоего отца тут нет, Уэллс. И на случай, если ты был слишком занят соблазнением каких-нибудь малолетних преступниц, – он стрельнул взглядом в Кларк, – чтобы в должной мере уделить внимание урокам гражданского права, хочу сказать тебе, что сын Канцлера не входит в число тех, кто тут распоряжается. Здесь главный я, и я приговариваю вас троих к смертной казни через расстрел. Она состоится с первым лучом солнца.

Уэллс услышал, как рядом с ним ахнула Кларк, и все его тело занемело. Он ждал, что испуг или злость еще как-то дадут о себе знать, но этого не произошло. Возможно, какая-то его часть ожидала такого поворота событий и знала, что он этого заслуживает. Хотя Родос не имел представления о том,