что произошло, и предположительная реакция родителей на все эти события. И теперь ей становилось все легче с каждой папиной улыбкой и с каждым маминым восклицанием. Кларк отчаянно хотелось услышать рассказ родителей об их житье-бытье на Земле, но к тому времени, когда мамины вопросы иссякли, ночь тоже была на исходе.
Они решили, что папе с мамой лучше остаться в Маунт-Уэзер. Пусть наземники и неплохо к ним относятся, но память о предательстве первых достигших Земли колонистов была слишком свежа, и внезапно заявиться на похороны было бы опрометчиво.
Кларк стояла теперь между Беллами и Уэллсом, и в душе ее царила странная смесь эйфории и скорби. На Земле подобное случалось часто: тут постоянно происходило слишком много всего, и ей постоянно приходилось испытывать несколько чувств сразу.
Она покосилась на Уэллса, гадая, происходит ли с ним нечто подобное или он безраздельно поглощен своим горем.
Из-за горизонта показалось солнце, озаряя небо оранжевым и розовым, и Макс отнес свое единственное дитя в место вечного упокоения. Хриплым голосом, от которого грудь Кларк сдавила боль, он поделился с собравшимися своими самыми яркими воспоминаниями о дочери. Слушая его, люди то начинали улыбаться, то им на глаза наворачивались слезы.
Утерев наконец бежавшие по его собственным щекам слезинки, Макс обернулся к Уэллсу и спросил, не хочет ли тот что-нибудь сказать. Уэллс кивнул, выпустил руку Кларк и шагнул вперед.
– Чувства, которые связывают нас с другими людьми, не зависят ни от географии, ни от расстояний, – начал Уэллс. Кларк видела, что он весь дрожит, но голос его был сильным и ясным. – Мы с Сашей выросли в двух совершенно разных мирах, и каждый из нас мечтал о том, что казалось недостижимым. Я смотрел на Землю из космоса, не зная, есть ли там какая-то жизнь. Может быть, гадал я, нога человека никогда больше не ступит на эту планету, а может быть, это случится еще при моей жизни. А Саша смотрела вверх, – тут он показал на исчезающие звезды, едва видимые на темно-синем небе, – и думала, есть ли там кто-нибудь. Выжил ли кто-то из тех, кто некогда отправился в космос? Смогли ли люди несколько сотен лет поддерживать свое существование среди звезд? Нам обоим казалось маловероятным, что мы сможем узнать ответы на свои вопросы. Но миллион факторов толкнул нас навстречу друг другу, и мы получили ответы. Мы нашли друг друга, пусть и очень ненадолго. – Уэллс глубоко вдохнул, а потом сделал медленный выдох. – Саша стала для меня ответом.
Кларк почувствовала, что по телу побежали мурашки, хотя к тому времени холодно уже не было. Уэллс все сказал просто замечательно. То, что случилось с ними на Земле, казалось таким неправдоподобным, таким удивительным! И в то же время последние месяцы были для нее куда реальнее, чем все проведенные в Колонии годы. Кларк едва могла припомнить, каким был ее день, когда утро начиналось без свежего воздуха, росистой травы и пения птиц. Ей трудно было представить, как она долгие часы работала при свете флуоресцентных ламп в медицинском центре Колонии, вместо того чтобы лечить своих пациентов в тех условиях, для которых и были некогда созданы их тела, – при солнечном свете.
Она попыталась представить себе, как сложилась бы ее жизнь, если бы не совпадение многочисленных случайностей. Допустим, она не рассказала бы Уэллсу об опытах, которые ставят ее родители, он не донес бы об этом отцу, а ее не заперли бы в Тюрьме. Тогда Уэллс не испортил бы шлюз, и сотню не отправили бы на Землю… только вот ее воображение пасовало, тонуло в сплошной черноте. То, что было, прошло. Теперь ее жизнь тут.
Кларк смотрела, как несколько друзей Саши подняли ее тело и осторожно опустили в могилу. Она беззвучно прошептала последнее «прости» девушке, не без помощи которой Земля стала их домом и которая вернула к жизни Уэллса, когда того накрыла тьма. С ним все будет хорошо, сказала себе Кларк, глядя, как он присоединился к наземникам, которые горсть за горстью кидали землю в могилу. Если Кларк что-то и узнала на Земле, так это то, что Уэллс был куда сильнее, чем ему казалось раньше. Да и все они тоже.
Беллами наклонился к Кларк, взяв ее за руку, и шепнул:
– Мы сходим посмотреть, как там твои родители?
Она повернулась к нему, склонив голову набок, и поддразнила:
– Не думаешь ли ты, что знакомиться с моими родителями пока несколько преждевременно? В конце концов, мы встречаемся меньше месяца.
– Ну, типа, месяц на Земле идет за десять лет в космосе, разве нет?
Кларк кивнула:
– Ты прав. Полагаю, это означает, что я не смогу на тебя злиться, если ты через несколько месяцев передумаешь, потому что по сути это будут десятилетия.
Беллами обнял ее за талию и притянул к себе.
– Кларк Гриффин, я хочу провести с тобой целую вечность.
Она встала на цыпочки и поцеловала его в щеку.
– Рада слышать, потому что пути назад для нас нет. Мы тут навсегда.
Как только она произнесла эти слова, на нее снизошло странное умиротворение, немедленно смягчившее боль этого дня. Это было правдой. Проведя в космосе три века и отчаянно стремясь вернуться на Землю, они наконец-то сделали это. И наконец-то были дома.
Благодарности
Я безмерно благодарна чрезвычайно талантливой команде «Элои Энтертейтмент». Джош, ваша творческая интуиция так же точна (а может,
