действия вышли мужчины с вёдрами воды, они обливали прыгающих до тех пор, пока вода не стала стекать с них ручьями. Потом толпа смешалась, и все топтали угли костра и разбрасывали их по площади. Все это время разносили кувшины с вином, элем и другими славными напитками, и каждый пил что хотел и сколько хотел. Зрители развлекались и радовались, как умели.
Но Ральф уже чувствовал сильную усталость и потому сказал:
– Отец, если Вы выведете меня из этой толпы и покажете какую-нибудь каморку, где я мог бы спокойно переночевать, я буду Вам крайне благодарен.
Пока он говорил, над площадью раздался громкий звук рога. Аббат встал с трона и ещё раз благословил народ. Тогда монах ответил Ральфу:
– В таком случае, пойдёмте, прекрасный странствующий рыцарь, Ваше желание будет исполнено.
С этими словами он вывел юношу из толпы и привёл его в аббатство, в маленькую уютную комнату, на стенах которой были изображены святой Кристофер и святой Юлиан, покровитель путешествующих. Затем монах принёс Ральфу вино с пряностями, пожелал ему доброй ночи и ушёл.
Когда же Ральф снял и отложил в сторону свою одежду, он подумал, что этот день был необычайно долгим, таким долгим, что он не мог вспомнить ни одного дня из своей прошлой жизни, в который вместились бы все сегодняшние события. Он встретил так много необычного, что и сны ему должны были присниться необычные – юноша был уверен в этом. Ему казалось даже, что он уже видит сон, хотя и не успел ещё заснуть.
Когда же он по-настоящему заснул, то увидел себя в Верхних Лугах, на речке, с удочкой в руке. Он уже поймал много рыбы, но потом ему стали попадаться только клочки шерсти, завёрнутые в золотую фольгу, а после и вода ушла, и Ральф забрасывал удочку на сухую дорогу. Тут он проснулся и увидел, что занимается заря. Церковные часы пробили три раза. Из сада приора доносились первые песни дроздов. Ральф повернулся и опять заснул, но больше, до яркого, солнечного утра, когда проснулся окончательно, он не видел снов.
Глава VI
Ральф покидает аббатство Пресвятой Девы Марии Хайемской
Разбудил Ральфа тот самый монах, который был его проводником прошлым вечером. Он стоял около кровати с большой чашей молока в руке. Ральф сел и неторопливо, как может себе позволить только молодой человек, протёр глаза. Монах засмеялся и воскликнул:
– Ну вот и хорошо, милорд, вот и хорошо! Я люблю по утрам видеть юношу таким сонным. Это признак того, что он полон сил. И я вижу, что Вы копите силы для времени, когда вернётесь к нам, чтобы повести армию моего господина в битву.
– Туда, где будут зажжены сигнальные огни? – спросил Ральф, не вполне ещё проснувшись.
– Туда, где огни! – ответил брат. – Туда! Они уже давно превратились в холодные угли, как и желания и надежды многих из тех, кто не положил ещё своей главы на грудь своей матери, то есть Святой Церкви. Ну же, милорд, встаньте и выпейте того вина, что у нас в монастыре пьют по утрам. Если Вам необходимо ехать, отправляйтесь в дорогу как можно быстрее и скачите без остановок. В самом начале путь проходит через Гиблый Лес, и Вам повезёт, если ночная тьма не застанет Вас до того, как Вы доберётесь до Города Четырёх Рек. В лесу, сын мой, случаются не самые приятные вещи. И хотя некоторые из его обитателей – те, для кого Спаситель претерпел Крестные страдания, они забыли о муках ада и не надеются на небесное блаженство, а их девиз «Было ваше – стало наше». Кроме того, в лесу встречаются и существа похуже этих – избави, Господи! – но против них у меня есть надёжная защита, и я подарю её Вам, сын мой, в знак моей надёжды вновь увидеть Вас в нашем славном монастыре Пресвятой Девы Марии.
Ральф взял чашу и уже сделал несколько глотков, как вдруг, взглянув поверх неё, увидел, что монах достал из складок рясы ожерелье, похожее, как две капли воды, на подарок дамы Катерины. С тем только отличием, что коробочка, прикреплённая к нему, была сделана в форме креста. Ральф одним глотком осушил чашу, выбрался из-под одеяла и, ещё без одежды, уселся на постели. На его шее висел подарок дамы Катерины. Ральф протянул руку, взял у монаха бусы и покраснел, как всегда с ним бывало, когда требовалось что-то объяснять:
– Благодарю Вас, отец. Похоже, Господь рассудил, чтобы Ваш подарок находился рядом с подарком одного дорогого мне человека.
Монах торжественно произнёс:
– Вы уверены в этом, сын мой? Думаю, подарок, полученный Вами от легкомысленной возлюбленной, не сравнится с моим ожерельем, благословлённым святым Ричардом. И даже, – продолжил он, заметив, что Ральф нахмурился и покраснел ещё больше, – и даже если это подарок простого благожелателя, он всё равно останется мирским. В пути Вас ожидают опасности, и было бы лучше, если бы Вы сняли его и оставили у меня до своего возвращения.
Теперь монах говорил уже взволнованно, и юноше даже показалось, что он смотрит на ожерелье с жадностью. Тем не менее, Ральф промолчал, а в сердце своём решил не поддаваться на уговоры и ни за что не расставаться с подарком крёстной, тем более не менять его на вещь какого-то постриги. И всё же юноша не знал, что сказать, чтобы его слова не казались пустым звуком перед мудрыми речами святого отца. Ральф встал, надел через голову рубаху и запел песню, что по вечерам пели во дворце Верхних Лугов. Вот её слова:
