злобы существо, ползущее под ветвями деревьев, а обернувшись на даму и встретившись с ней глазами, он на какое-то мгновение понял, что смотрит она совсем не тем искренним и добрым взглядом, какой был у неё на протяжении всего времени разговора. Но выражение лица дамы сразу же поменялось, и она вновь весело и сладкозвучно обратилась к Вальтеру:
– Вот и хорошо, господин оруженосец: ты теперь пришёл в себя и, может, уделишь немного внимания своей даме?
Когда Вальтер увидел, что дама была неискренна, он ужаснулся тому, что может произойти с ним и с девушкой, если он не возобладает над своей страстью и не скроет её, поэтому он опустился перед дамой на одно колено и заговорил с ней тем же уверенным тоном, каким и она говорила с ним.
– Самая великодушная из дам, ты ошибаешься, – произнёс он. – Я и не намерен пережидать сегодня в доме, когда ты будешь на охоте, и если речь моя затруднена, если взгляд мой блуждает, то это потому только, что разум мой оцепенел от твоей красоты да от твоих медовых слов.
Дама рассмеялась ему в лицо, но презрения не было в этом смехе. Она произнесла:
– Это хорошо сказано, мой оруженосец. Именно такие слова оруженосец и должен был сказать даме, которой он служит, в час, когда утро прекрасно, когда с неба светит солнце и когда она и он сам, как и весь мир, радуются.
Дама стояла так близко, что положила руку на плечо Вальтеру, и он мог видеть её сияющие глаза. На самом деле смущённый вид юноши не был так уж неискренен. Ведь, несомненно, не существовало никого прекрасней этой дамы: в своём охотничьем наряде она походила на языческую богиню-охотницу. Зелёное платье ниспадало складками, на ногах были обуты сандалии, в руке дама держала лук, а за её спиной висел колчан. Дама была выше и крупнее фигурой, чем милая Вальтеру девушка, белее лицом и ярче цветом волос. Свежестью и благоуханием она могла сравниться лишь с прекраснейшим цветком.
Она сказала:
– Ты похвально вёл себя, оруженосец, прежде охоты, и если ты так же славно покажешь себя на охоте, всё будет хорошо, и ты останешься желанным гостем в моём доме. Смотри! Вот и служанка возвращается с нашими серыми борзыми! Подойди к ней, и мы отправимся в лес, как только ты примешь свору из её рук.
Вальтер взглянул в ту сторону, куда показывала дама, и увидел служанку, которая приближалась к ним с двумя парами тянущих её за собой борзых на привязи. Он с небрежной легкостью подбежал к ней, думая, не взглянет ли она на него или не шепнёт ли слово, но она передала ему ремни с той же смущённой полуулыбкой на лице, а затем пошла к даме, покачиваясь на ходу, как ива на ветру, и встала перед своей госпожой, опустив руки. Тогда дама повернулась к ней и сказала:
– Смотри за собой, моя служанка, пока нас не будет. Этого юношу тебе не стоит бояться, он честный и верный, но я не знаю, как тебе быть с сыном короля. Ведь он горяч в любви и упрям, а сейчас в его душе сидит злоба и к тебе, и ко мне. Если ты поступишь по его воле – только недоброе принесёт это тебе, а если не поступишь – опасайся его. Тогда лишь я одна смогу встать между его яростью и тобой. Вчера он был прям со мной: он сказал, что хочет наказать тебя, как наказывают невольников, но я попросила его попридержать такие слова, и язвила ему, и смеялась над ним, пока он, раздражившись, в ярости не покинул меня. Так что помни об этом, чтобы не попасть в западню, расставленную его коварством.
Девушка бросилась даме в ноги, целуя и обнимая их, затем она встала, и дама грациозно положила руку ей на голову, громко сказав Вальтеру:
– Теперь, мой оруженосец, давай оставим все эти заботы, хитрости и страсти позади! Пронесёмся через зелёный лес подобно язычникам старых дней!
С этими словами дама подобрала подол своего платья так, что показались белые ноги, и быстрым шагом направилась в сторону леса, который лежал к югу от дома. Вальтер пошёл за ней, удивляясь её красоте и не дерзая обернуться на девушку. Он знал, что она томилась по нему и что на неё он мог полагаться, чтобы избавиться от оков этого дома, от коварства и лжи.
Глава XIV
Охота на оленя
По мере того как охотники углублялись в лес, ландшафт менялся. Становилось меньше огромных раскидистых деревьев, зато чаще встречались заросли. В одной из них охотники подняли оленя-пятилетку, и Вальтер, спустив собак, сам припустил за ними. Дама была рядом. Она бежала неожиданно быстро, хорошо справляясь с дыханием. Вальтер мог только удивляться, как она поспевала за собаками. Борзые неслись изо всех сил, не обращая внимания на колючий кустарник да удары упругих ветвей, но олень опережал и собак, и охотников, и, наконец, ушёл в густые заросли, за которыми виднелось большое озеро. Охотники последовали за ним, но олень бросился в воду и у них на глазах переплыл на другой берег, пока преследователи пробирались через спутанные ветви. Надежды нагнать его больше не было, и на первый раз охотники остались ни с чем.
Дама бросилась на прибрежную траву, а Вальтер созвал собак и разбил их по парам. Затем он обернулся к даме и тут заметил, что она плачет от злости из-за того, что они упустили добычу, и снова Вальтер удивился тому, как легко появляются у неё слёзы от любого волнения. Он не решался спросить, что тревожит её, или попробовать утешить её, но не мог и оставаться равнодушным к тому, какой прекрасной она была и в горе.
Наконец, дама подняла голову, обернулась к Вальтеру и сказала ему сердито:
– Оруженосец! Отчего ты смотришь на меня таким глупым взглядом?
– Действительно глупым, моя госпожа, – отозвался он, – но глуп я оттого, что вижу тебя и не могу ничего другого делать, кроме как смотреть на
