воспротивилась этому и целовалась с ним так, словно сама не могла насытиться.
Наконец, они оторвались друг от друга и теперь медленно, держась за руки, шли назад, к дому в скале. По дороге Урсула рассказала Ральфу, что когда она выходила из воды на берег, то увидела медведя. Он бежал на неё со всех ног, поэтому она схватила топор и кинулась прочь.
– У меня тогда было мало надежды, милый друг, – сказала она, – я уже думала, что ты теперь останешься один в этой глуши.
С этими словами она повернулась к юноше и, снова обняв его, заплакала от радости, что оба они живы.
Так, медленно, они подошли к входу в пещеру, и Ральф сказал:
– Давай сядем здесь, на траве, и если ты не устала от бега и сражения, то я спрошу тебя кое о чём.
Девушка со вздохом облегчения легла на траву. Когда же Ральф присел возле неё, она сказала:
– Я хочу дать отдых рукам, ногам и всему телу, но сердце моё не устало, так что спрашивай, милый друг.
Вокруг пели птицы, и западный ветер разносил аромат цветов. Ральф немного помолчал, любуясь красотой своей подруги, а затем спросил:
– Я хочу спросить вот о чём. Какого рода были твои поцелуи этим утром: были ли это поцелуи друга или поцелуи возлюбленной? Назовёшь ли ты меня возлюбленным, а не другом? Возляжем ли мы вдвоём на брачное ложе этой самой ночью?
Девушка посмотрела на него пристально и с нежной, совсем не стыдливой и не глупой улыбкой ответила:
– О, милый мой друг и самый милый мой возлюбленный! Это три вопроса, а не один, но на все три я отвечу так, как велит мне сердце. Во-первых, я скажу тебе, что поцелуи мои были такими же, что и твои, и если твои не были поцелуями любви, значит, я обманулась. Затем я скажу тебе, что если ты будешь моим настоящим другом, то я не премину назвать тебя возлюбленным. Что же до третьего вопроса… Ответь, разве сейчас время для этого?
Она говорила, запинаясь, а Ральф сказал ей:
– Посмотри, любимая, как сегодня прекрасна земля! Какое время и какое место может быть лучше этого? Неужели лучше будет для нас двоих – а мы же любим друг друга – отложить исполнение того, что сделает наше счастье полным? Ведь тогда это прекрасное время будет запятнано нашим желанием!
– Ах, возлюбленный мой, – сказала девушка, стыдливо глядя на него, – как же оно может быть запятнано тем, что не запятнало нас?
– Послушай, – возразил ей Ральф, – сколько ещё мы будем наслаждаться покоем и красотой, сколько продлится наш отдых и наше спокойствие? Здесь и сейчас земля принимает нас, и ничто нам не препятствует, но завтра всё будет иначе. Подумай же, дорогая, ведь всего лишь час назад то чудовище могло погубить тебя прежде, чем мы легли бы в объятиях друг друга!
– Увы! – вздохнула она. – Если бы я и сотню раз лежала в твоих объятиях или даже сотню сотен, разве не лишился бы этот мир для меня всякого смысла, если бы ты покинул его навсегда? Но, друг мой и возлюбленный мой, с радостью исполнила бы я твоё желание, чтобы ты был бы счастливее… да и я также! И если ты прикажешь мне, я так и сделаю! Но всё же сперва я должна рассказать тебе, о чём думаю. А думаю я о том, что многие столетия, ещё с тех пор, когда наши предки были язычниками, мужчина, собиравшийся взять в жёны девушку, приглашал свидетелей, и весь народ знал об этом. Ты ведь помнишь – близится время прихода гонцов от невинного народа. Каждую весну они приходят к этой пещере, чтобы узнать, нет ли в ней кого, кому они могли бы помочь дойти до Источника на Краю Мира. Поэтому, если хочешь (только если хочешь, мой дорогой), давай подождём их, если это не растянется надолго. И тогда у нас будут свидетели нашего брака перед Господом и его созданиями, живущими в этом глухом уголке. Но пусть всё будет так, как хочешь ты.
– Конечно же, я хочу исполнить твою просьбу! – воскликнул Ральф. – Подожду прихода гонцов. Но как было бы хорошо, если бы они пришли уже сегодня! Только я попрошу тебя об одном: не сдерживай своих чувств и не запрещай мне целовать и ласкать себя так, как позволено помолвленным.
Девушка засмеялась:
– Конечно, нет! Почему я должна мучить тебя… или себя? Мы этого не вынесем!
И с этими словами она обняла Ральфа за шею и стала его целовать.
Некоторое время спустя они молча слушали песни гнездующихся птиц. Наконец, Ральф спросил:
– Скажи, любимая, после чего ты решила, что разорвалась твоя помолвка с тем, кого ты оплакивала в таверне Буртона, или делала вид, что оплакивала?
Она ответила:
– После того, как я увидела тебя. Я подумала тогда, что никогда не смогу стать твоей, и с тех пор часто горевала об этом.
Тогда Ральф сказал:
– Я молод и слаб, но послушай, я исцелю твоё горе, как если бы обладал могучей силой. Я решил сейчас же вернуться с тобой в Верхние Луга, ибо любовь сильнее всего.
– Нет, – возразила девушка. – Ты говоришь неискренне. Мы оба знаем, что, несмотря на любовь, опасности обратной дороги преодолеют нас, если мы не испьём из Источника на Краю Мира.
Влюблённые замолчали, но вскоре Урсула поднялась на ноги и сказала:
– А теперь я пойду готовить. Но сначала, – и тут она слегка улыбнулась, – ответь, почему ты не спросишь, не поранил ли меня зверь? Или в ожидании близкой свадьбы ты перестал обо мне заботиться?
Юноша ответил:
