её. Тогда она опять оделась и легла под терновым кустом на берегу. Хотела она того или нет, но под кустом Голдилинд заснула и теперь спала крепко и не видела снов. Когда же она проснулась, то показалось ей, что сон её был долгим, хотя на самом деле она спала всего лишь минут двадцать. Голдилинд быстро поднялась и подошла к коню. Она поправила подпруги (которые были затянуты недостаточно), вскочила на своего доброго жеребца и отправилась в путь – теперь успокоенная и воодушевлённая.
Глава XV
Путь голдилинд через Дикий лес
Голдилинд всё скакала вперёд, стараясь, насколько возможно, увеличить расстояние между собой и Зелёной гаванью. Спустя три часа после своего купания Голдилинд почувствовала голод, но не смогла придумать, что поесть. Наконец, она обнаружила притороченную к седельной луке небольшую сумку, в которой оказался только маленький кусок пшеничного хлеба. Голдилинд взяла его и с радостью съела половину, присев у ручья, из которого можно было попить.
Поев, Голдилинд снова села в седло и теперь скакала, пока не опустились сумерки. В это время она как раз подъезжала к бегущей с севера речке, то разливающейся озерцами, то сильно мелеющей. Голдилинд устала, да и её добрый конь уже выбился из сил, а трава вдоль реки росла очень нежная и выглядела подходящим кормом для жеребца, и густой терновник вырос словно для того, чтобы дать Голдилинд приют, поэтому она решила, что переночует именно здесь. Она сняла с коня седло и уздечку, чтобы он мог пастись, а сама съела вторую половину своего хлеба. Потом Голдилинд легла на траву, подложив под голову седло. Полежав минуту-две и послушав, как пасётся конь, она заснула. Спала она долго и не видела снов.
Глава XVI
О том, что голдилинд обнаружила в лесу
Когда Голдилинд проснулась, уже светило яркое солнце. Она поднялась, оглянулась и увидела, что конь стоит рядом с ней в тени, лениво помахивая хвостом. Она обернулась: из озера струился прозрачный поток. Тут и там рыбы выпрыгивали над его волнистой поверхностью или оставляли на ней круги, когда ловили мух. На голубом небе не было ни облачка, воздух застыл без движения. Утро выдалось жарким. Не хуже вчерашнего пели по кустам птицы, но, взглянув через реку, Голдилинд заметила, что в том месте, где на берегу ольха образовывала заросли, дрозд, призывавший до того свою подругу, сейчас с резким криком, предупреждающим об опасности, слетел с ветвей. За ним последовал ещё один. Листва на кусте зашевелилась, хотя ветра по- прежнему не было. Голдилинд как раз нагнулась, снимая обувь, – она собиралась вновь искупаться, но теперь она замерла с башмачком в руке и пристально, с колотящимся сердцем вгляделась в заросли. Ей показалось, что ветви снова зашевелились, но больше ничего не происходило, и вскоре дрозд вновь громко запел на старом месте. Голдилинд собралась с мужеством и продолжила снимать одежду, поскольку упускать возможность искупаться она не собиралась. Раздевшись, она не стала гулять по берегу, как днём раньше, а сразу вошла в озеро. Вначале она продвигалась по мелководью, но постепенно прошла туда, где было поглубже, так что одна только голова да белые плечи остались видны над тёмной водой. Голдилинд пару раз оглядывалась на прибрежные кусты, но там больше никто не шевелился, и, наконец, расслабившись, девушка начала играть в воде. Плескалась Голдилинд недолго: вскоре, подняв тучу брызг, она выбежала на отмель и поспешила к одежде.
Одевшись, Голдилинд вернулась к своему коню, похлопала и погладила его, надела узду и седло и уже сама собиралась сесть на него, как вдруг ей пришло в голову, что на берегу озера часто встречаются ямы, в которые конь может неосторожно ступить, поэтому Голдилинд снова разулась, подоткнула подол и пошла вброд, ведя за собой жеребца. Вода нигде не поднималась выше колен, и девушка беспрепятственно вышла на берег, покрытый луговой травой, короткой и сочной. Местами виднелись крупные кусты терновника, да возвышался зелёный холм, с верхушки которого спускался на луг ряд высоких вязов. Деревья вплотную подходили к северному берегу реки.
Но вдруг Голдилинд остановилась в удивлении и даже некотором страхе: на лугу паслись три дойные коровы, и, что больше всего её напугало, под кустом терновника, не дальше, чем в ста ярдах от неё, стоял, глядя в её сторону, высокий мужчина. Голдилинд была так поражена, что не смогла ни закричать, ни убежать и даже не подумала вытащить юбку из-за пояса, чтобы прикрыть свои нагие ноги.
Какое-то время они так и стояли, а потом мужчина начал медленно приближаться к Голдилинд, но она по-прежнему не смела пуститься в бегство. Когда между ними оставалось шагов пять-шесть, краска бросилась ей в лицо, и девушка всё-таки спустила платье. Незнакомец же прервал молчание и приятным голосом сказал:
– Позволь мне заговорить с тобой, о дева!
Страх охватил душу Голдилинд, и сначала она не могла ничего произнести в ответ, но потом воскликнула:
– О, умоляю, не возвращай меня в Зелёную гавань! – и при этих словах она смертельно побледнела.
Мужчина же ответил:
– Я и не знаю, как добраться до Зелёной гавани, хотя у нас и слышали об этом месте, но успокойся, прошу тебя, меня не стоит бояться.
Голос мужчины понравился Голдилинд, и по мере того, как она слушала его – а он звучал по-доброму и искренне, – она понимала, как много, оказывается, страха смешалось с её радостью новообретённой свободы и с удовольствием от слов весёлого незнакомца. Голдилинд всё ещё молчала, чувствуя стыд, но при этом уже не ощущала страха. По правде говоря, хотя одежды незнакомца были такими, которые носят простолюдины, в нём ничто не внушало Голдилинд мысль о том, что он невоспитанный или жестокий. Она иногда поднимала на него взгляд, а затем снова опускала глаза, и за то время,
