сейчас в рельефе старых камней можно было заметить изношенную временем нишу, где когда-то вывешивали праздничные плакаты и объявления городского совета. В хороший день — прежде чем в городе построили лагерь — хозяин магазина благодарил судьбу, если он обслуживал до тридцати покупателей. И это действительно считалось удачей, даже если брать в расчет тех стариков, которые слонялись тут без дела или просто сидели на веранде в креслах-качалках, обмениваясь своими сплетнями и глупыми выдумками. Впрочем, все это было раньше.
Когда Люсиль подошла к крыльцу магазина, молодой солдат вежливо предложил ей помощь. Он взял ее под руку и называл уважительно «мэм» — такой любезный и терпеливый. Тем временем мимо них пробегали другие молодые солдаты. Они так спешили, словно все продукты в магазине могли внезапно кончиться.
На широкой веранде у двери, покачиваясь в креслах-качалках, сидела группа мужчин: Фред Грин, Марвин Паркер, Джон Уоткинс и несколько других бездельников. Они шептались о чем-то и многозначительно кивали головами. Последние пару недель эти люди протестовали против наплыва «вернувшихся» — во всяком случае, так было написано на их плакатах и транспарантах. Обычно они собирались на передней лужайке Марвина Паркера. Люсиль считала их протест пустой тратой времени. Всего полдюжины участников, и они еще не придумали ни одного приличного лозунга. Однажды, когда она шла на свидание с Харольдом и Джейкобом, они кричали у ворот: «Аркадия для живых людей, а не для присланных лебедей!» Люсиль так и не поняла, кого они имели в виду. Возможно, они сами этого не знали или просто использовали первую попавшуюся рифму. Ведь для хорошей «речовки» требовались рифмованные строки.
Когда молодой солдат помог ей подняться на веранду, Люсиль повернулась к сидевшим мужчинам.
— Как вам не стыдно? — сказала она.
Похлопав солдата по руке, Люсиль дала ему понять, что больше не нуждается в помощи.
— Как вам не совестно? — продолжила она. — Сидите здесь и ничего не делаете.
Мужчины заворчали, глядя на нее, затем Фред Грин — проклятый подстрекатель — ответил за всю их компанию:
— У нас свободная страна.
Люсиль поцокала языком.
— И как это связано с вашим бездельем?
— Мы обсуждаем наши планы.
— А почему вы сейчас не на лужайке Марвина? И почему не выкрикиваете ваш дурацкий слоган?
— У нас перерыв, — сердито ответил Фред.
Люсиль не смогла определить природу его тона. Она так и не поняла, был ли тот саркастическим или мужчины действительно устроили себе перерыв. Их загорелые лица выглядели осунувшимися и усталыми.
— А ради чего вы протестуете? — спросила она. — Вот раньше пикеты создавались, когда цветные добивались равных прав.
Мужчины переглянулись друг с другом. Они чувствовали в словах женщины какую-то ловушку, но не могли разгадать ее суть.
— Что ты имеешь в виду? — осторожно спросил Фред.
— Я просто хочу знать, какие у вас требования. Все протестующие имеют требования! Организовав протест, вы должны попросить у правительства определенные уступки. Или что-то еще.
На нее случайно наткнулся один из солдат. Когда парень остановился и извинился за свою невнимательность, она продолжила отчитывать Фреда:
— Тебе неплохо удается нарушать порядок. Это факт. Но что дальше? Какая у вас платформа? На чем вы настаиваете?
Внезапно глаза Фреда наполнились блеском духовного просветления. Он выпрямился в кресле и издал восторженный вздох. Другие мужчины, последовав его примеру, тоже выпрямились, словно могильные камни.
— Мы защищаем естественную жизнь, — произнес Фред монотонным голосом.
Это был слоган «Движения истинно живых» — тех бунтовавших идиотов, которых недавно показывали по телевизору. Тех бритых молодчиков, которые после появления «вернувшихся» перешли от восхваления расовых войн к призывам полноценной расовой интеграции. И вот теперь Фред Грин цитировал их главный лозунг.
Вне всякого сомнения, идиотизм заразен, подумала Люсиль.
Другие мужчины повторили восторженный вздох Фреда Грин. Они даже выглядеть стали лучше — выше и толще. Затем их группа опробовала новую «речовку».
— Мы защищаем естественную жизнь!
— Я не знала, что она нуждается в защитниках, — проворчала Люсиль. — В любом случае это лучше вашего тупого лозунга: «Аркадия для живых людей, а не для присланных лебедей». Каких лебедей? Кем присланных?
Она отмахнулась рукой. Фред смотрел куда-то мимо нее. Колесики его ума вращались.
— Как поживает твой сын? — спросил он.
