– Мы уже здесь, сын мой. – В шатер величественно вступил нестарый еще мужчина в свободных белых одеяниях, ниспадающих до пола. Его темные глаза смотрели уверенно, лицо, казалось, дышало некой одухотворившей его силой, а руки крутили четки, сделанные, судя по цвету бусин, из янтаря. Свиту ему составляла парочка практически таких же типов, только, судя по чуть более грубой одежде, находящихся в церковной иерархии рангом пониже. – И несем тебе слова Светлого Господина.
– Найти епископа Фанута! – еле слышно прошипела Селес своим сородичам, почти не двигая губами и мило улыбаясь незваным гостям и сожалея, что по обычаю дроу не поставила на вход ловушки, убивающие всех тех, кого внутрь не приглашали. И если бы ее мысли узнали ближайшие родичи, то ужаснулись бы и навеки изгнали девушку. Или как минимум потащили бы ее к целителям, невзирая на сопротивление, ибо не может нормальная светлая эльфийка признавать мудрость темной ветви народа перворожденных. – Срочно!
– И что же хочет сказать мне Святой Престол? – полюбопытствовал Аксимилиан, не делая попытки поприветствовать гостей так, как полагалось по этикету. Впрочем, если подумать, вломившись без спроса и не представившись первыми, они и так его правила изрядно нарушили.
– Отринь гордыню, мирской владыка! – провозгласил священник хорошо поставленным голосом. – Ты могуч и славен, но цитадель построил на гнилом фундаменте, а потому не может быть признана надежной! Смирись и покорись воле всемогущего Господа, ведь сила твоя держится на помощи врагов рода человеческого, а они – ничто пред волею его! И тогда будет открыт тебе путь на трон земной, и отворятся для тебя врата небесные, и окутает благодать их душу твою!
– Где эта воля, спрашивается, была, когда моя столица горела в адском пламени? – негромко, но очень проникновенно поинтересовался внезапно возникший за спиной своего сына призрак Канлера Великого. – Или мало построил храмов? Или молитвы людей во славу своего повелителя были неискренни? Ну я-то ладно, признаю, грешен был. Властолюбив, алчен, распутен… Но чем провинились остальные жители города, в частности три сиротских приюта, из которых не выжил никто, включая едва успевших народиться грудничков?
– Противное небесам и чести – оружие, что пробивает латы вернейших сынов церкви, – пусти на колокола храмов! – проигнорировал его вопросы священник. – Изгони от сердца и предай суду богомерзких чернокнижников! Заставь нелюдь встать на заслуженное ею место, под пятами сынов человеческих! И тогда Святой Престол скажет, что праведен ты, и покорится воле царя царей!
Желваки, заигравшие на скулах Аксимилиана, были явным предостережением любому, кто знал о взрывном нраве Канлера Великого, еще при жизни славившегося крайне отвратительным характером и нетерпимостью к любому шантажу – что за столом переговоров, что в постели. Об этом на страницах сохранившихся летописей было довольно подробно написано. И об обезглавленной графине Поэри, и о послах Халифата, и даже о странно исчезнувшей парочке пресвятителей престола Светоносного. Но, видимо, и среди священников встречаются крайне неначитанные люди без всяких следов инстинкта самосохранения. Во всяком случае, облаченный в рясу бурдюк с жиром, как метко обозначил для себя один из иномирян, находившихся в шатре, не обратил никакого внимания на реакцию слушателей и продолжил вещать:
– Каяться тебе надо, отрок! Каяться и молиться о всепрощении Светоносного! Ибо погряз ты в блуде с дщерью диавольской и отринул заботы о душе своей! – От количества пафоса и восклицательных знаков в речи священника у всех присутствующих перекосило лица, а у Канлера, беснующегося за спиной потомка, даже немного расплылся силуэт из-за с трудом сдерживаемой ярости. Фактически священник был бы уже трупом, если бы не старинный обычай не трогать гонцов и глашатаев. Хотя в обычае ничего не было сказано о том, что обратный путь таких вот «любезных гостей» очень часто заканчивался где-нибудь в темной глуши. А от эльфийской стрелы, честного кинжала под ребра или новомодной пули в голову – это уже детали.
– Священник. Что. Тебе. Повелели. Передать?! – Выдавив из себя буквально по буквам эту уж очень длительную в текущей ситуации речь, маг с диким усилием воли скрепил вместе пальцы рук, которые буквально чесались собраться в жест вызова огненного шара или, еще лучше, молнии.
Впрочем, вошедший в раж представитель «Трона Божьего», как скромно именовала себя церковь Светоносного, на голос какого-то там бунтовщика, чернокнижника и ересиарха обратил внимания не больше, чем на зуд комара, продолжив с жаром и большой выдумкой обсуждать пристрастия обвиняемого.
– Перси и ланиты ее хоть и прелестны на вид, и округлы, да только яд гнилостный скрывают! – Взвыв еще более заунывнее, святоша ткнул указующим перстом в Селес и чуть ли не провизжал: – Лоно ее червями полно, и святотатство…
Что в дальнейшем хотел сказать этот долгорясый самоубийца, на которого волком, да что там волком – у уничтоженного недавно Высшего демона взгляд был более всепрощающ и добр, – смотрела вышеозначенная эльфийка и присутствующие при этом длинноухие сородичи, узнать не удалось. Сделав несколько шагов вперед, командир наемников с усилием поднял святошу за шиворот и пристально посмотрел в его лицо расфокусированным безумным взглядом почему-то смеющихся зрачков. Как по-другому назвать ЭТО, мельком увидевшая изображения двух веселых смайликов на линзах иномирянина личная помощница Селес и по совместительству бывшая шпионка одного из эльфийских родов просто не придумала. И не потому что в ее сто сорок лет у нее было плохо с воображением или со словарным запасом.
– Слышь, Чебурашка, я тебя сейчас такой помидорой сделаю, что Владимир Ильич лично место в мавзолее уступит! – Произнесенную наемником фразу, явно являвшуюся началом молитвы какому-то темному богу, а может, и цитатой из Запретного Кодекса Запределья, присутствующие просто не поняли, но целительное встряхивание и вкрадчивый голос все же сделали свое доброе дело – святоша пару раз дернулся, обмочился и наконец-то добрался до сути своего появления:
