язычников, терпят на земле русской, можно честь ее топтать!
– Утихни, фанатик-патриот! – махнул на него пухлой рукой толстяк. – Кто тут еще чего топчет? Я, который честно ходил в церковь по праздникам и лишь после того воздавал должное верованиям и могилам своих предков? Или, может, тут позорит свой народ тот, кто наверняка не стеснялся воровать в храме из кружки с пожертвованиями?
– Ах ты! – Воришка попытался повторить действия Свиридова, произведенные на нем самом. То есть резко, без замаха, ударил в живот вызвавшую его неудовольствие персону. Да только пузо толстяка оказалось целью на редкость неудобной. Кулак отлетел от него, как от стенки. – Нехристь узкоглазая!
– Может, я и узкоглазый, но я крещен, – спокойно заметил Стефан, не выказывая никаких неудобств из-за пропущенного удара. – Старые покровители моего рода не возражали против принятия новой веры. Они, знаешь ли, большие пофигисты. Мне до них, увы, далеко.
Оплеуха, отвешенная Александру, вышла на редкость сочной. Воришку мотнуло, и он упал на одно колено. Впрочем, почти тотчас же поднялся, и в руке его блеснул нож… Предостерегающий крик Олега, отковылявшего на своем протезе за время ссоры к дверям, уже не мог остановить смертельного удара.
– Эх! – с молодецким уханьем всеми позабытый уроженец Малых Грибов сцепил руки в замок и обрушил их на спину Брусничного. Привычный к грубой физической работе детинушка девятнадцати лет от роду силой обижен не был. Решившего вспомнить уголовные повадки преступничка буквально впечатало в пол.
– Не стоило, Святослав, – покачал головой Стефан, пинком выбивая оружие из сжимающей нож руки. Кажется, при этом хрустнула пара пальцев, но сей факт был проигнорирован всеми, кроме вскрикнувшего от боли поверженного ведьмака. – Я прошел модификацию тела у мага жизни четвертого ранга. Мою кожу обычной сталью почти не прорезать. А вот тебя он мог бы серьезно располосовать, если бы замах заметил.
– Да ну… Дык… Ладно уж, – несколько неловко пробормотал Святослав, ставя ногу на спину поверженному сокоманднику, чтобы тот не поднялся. А потом в глазах его зажглось какое-то удивление пополам с подозрением. – А ты чего, правда нехристь?
– Вообще, вроде бы нет, – пожал плечами Стефан-Степан. – Но в Сибири старым богам все кланяются. В большей части тайги властвуют те силы, для которых даже бронзовый век кончился совсем недавно. Или, скажешь, у вас в селе только святых угодников поминали?
– Ну, было, чего уж там… – наклонил голову съежившийся крестьянин. – И Макошь и Ладу вспоминали. Барин вон к идолу Перуна каждый месяц бегал… А вы тоже им требы клали, да?
– Ну нет. У нас свои заморочки, – развел руками толстяк. – Сначала все вроде бы были язычниками. Потом пришли корейцы – и все стали буддистами. Затем заявились потомки Чингисхана и принесли нам на мечах сразу кому мусульманство, а кому и даосизм. Во времена Ивана Грозного приплыл атаман Ермак, чей поп насильно обратил всех скопом в христианство. В какое именно – до сих пор понять не можем. Половина оставленных им перекрестившимся в попов шаманам молитв католические, а остальные вообще протестантские. Но до постройки настоящего монастыря и выяснения сего факта несколько веков налоги отправляли православной церкви, тут все как положено.
– А потом пришли посланцы Союза Орденов и попытались ввести научно-магический атеизм, – тихонько пробормотал себе под нос Олег, новейшую историю внимательно изучавший по книгам, чтобы не попасть впросак. Коммунизма как такового в этом мире не знали… Однако смена власти в двадцатом веке все же случилась. Причины были точно те же, что и в привычной ему истории. Верхи не хотели менять своего уклада жизни, а низы больше не могли выдерживать отношения к себе, как к бесправному и безмолвному скоту. Философия прикладного рационализма вполне заменила восставшим учение Карла Маркса и Фридриха Энгельса. Ну и последний царь тоже постарался от души утратить доверие реально приносящих пользу подданных, проиграв Первую мировую войну, сведя на нет права рабочих, купцов, мещан и чародеев неблагородного происхождения, а также резко взвинтив налоги. Не было ничего удивительного в том, что восставшие устроили ему торжественное сожжение заживо прямо в тронной зале дворца. Старая аристократия пыталась сопротивляться, но проиграла Гражданскую войну за пару лет, несмотря на накопленные сокровища и мощь родовой магии. У высокопоставленных вельмож, за редким исключением, просто не имелось боевого опыта и презрительного отношения к смерти. А вот несколько лет сидевшие в окопах и умиравшие в отвратительно спланированных штабами атаках представители плебса были готовы рвать врагов зубами. – А когда сын одного из мятежных архимагов и наложницы королевской крови объявил себя императором и преемником прежней династии, бывшие комиссары сменили форму на рясы и вместо политзанятий стали проводить уроки слова божьего.
– Ну да, так оно все и было, – признал Стефан, поднимая Александра на ноги. – Успокоился? Или еще раз по морде дать? Ну, чтобы лучше дошло, что во всех своих бедах виноват только ты сам.
– Пусти! – дернулся Александр, злобно буравя взглядом остальных членов команды по очереди. – И к дьяволу твои поучения вместе с тобой!
– Да без проблем. – Толстяк демонстративно сделал шаг назад и отряхнул руки. – Мы вместе только до тех пор, пока учебная команда не распалась или не перетасовалась. Ну, в худшем случае до выпуска. А там уж начальство с вероятностью в девяносто процентов разбросает нас по всей стране. Только если будешь вести себя как последний баран, то в один прекрасный момент окажешься один на один с каким-нибудь упырем. А мы просто слегка замешкаемся, когда будем думать, стоит тебя спасать или да ну его, пусть нежить спокойно завтракает.
– Посмотрел бы я, как ты будешь петь под кнутом! – Карманник то ли не услышал слов толстяка, то ли остался глух к голосу разума. – Не тебе же спину в мясо сначала разорвут мастера, а потом склеют недоучки!
