уголовников, чьи мамаши были ведьмами без патента. Куда обязуют поступать детей ссыльных дворян, когда их родителей отправляют на каторгу. Так?
– Вы все совсем не так поняли! – заюлил «дядюшка», от которого настоящий племянник был готов сбежать чуть ли не в преисподнюю. – Вы только посмотрите на мое лицо! Он, вместо того чтобы быть благодарным за то место в училище, куда я пристроил сына простой крестьянки, почти выцарапал мне глаза!
– Да, вижу ссадины. Солидные, не каждая бешеная кошка такие оставит, – прищелкнул пальцами старый поп, внимательно взирая на представленные к осмотру царапины. Сложно сказать, как у него получилось это проделать в кастетах. Наверное, долго тренировался. Олег не знал, насколько эффективно лечили «дядюшку». Однако даже в самом худшем случае рубец от плети должен был равняться по болезненности и степени повреждения кожи не меньше чем паре сотен таких. – Это поэтому у него вся спина в рубцах?
– Если смерд не знает своего места, смерда нужно пороть! А этот же даже не обычный смерд, это истинный демон! Не понимает, когда ему хотят добра, – бескомпромиссно заявил Пахом Коробейников, к которому понемногу начали возвращаться апломб и наглость. Просто бойцы группы быстрого реагирования за время расспросов заскучали и разошлись в стороны. Бо?льшая их часть уделила внимание расставленным по шкафам книгам, а один просто уселся в стоящее в углу кресло и там захрапел. – Да этот ублюдок с самого рождения был злобной, тупой и неуправляемой тварью. А теперь он стал еще и уродом, которого в приличном обществе и показать-то стыдно!
– Да, кстати о приличиях, – как бы невзначай подхватил разговор старый поп, делая пару шагов назад и касаясь левой рукой застонавшего от неловкого движения Олега. Конечность священнослужителя на секунду оказалась окутана золотистым светом, и по телу парня вновь прокатилась волна теплых иголочек. И сразу дышать ему стало как-то легче, будто выпрямились в груди одно или два сломанных ребра. – Полных лет сему отроку сколько? А то в училище раньше пятнадцати не берут, если ты запамятовал.
– Семнадцатый пошел, – с готовностью откликнулся «дядя» парня.
– Значит, будь он на год старше – и наследовал бы отцу вместо тебя, – задумчиво пробормотал поп. – Или мог бы подать в суд заявление с просьбой вернуть доставшееся от родителя имущество… А из училища этого не сделать. И после не сделать, так как для всех выпускников предусмотрен десятилетний контракт. Оттуда же шлют прямо на границу. Благо большая она у нас, сколько людей ни ставь, а все не хватает. Сын мой, а документы ты уже все оформил? Может, ну его, это училище? Я могу сего отрока послушником устроить. Куда-нибудь в дальний скит за Уралом. После попытки вызова демона, пусть и неудачной, самое то для него будет.
«Если подумать, жизнь в монастыре может оказаться не так и плоха, – мысленно решил для себя Олег. – По крайней мере, там гарантирована регулярная кормежка и меньше шансов засыпаться на незнании жизненных реалий. Наверное. К тому же, судя по реакции на название училища, это место будет ближе к тюрьме-колонии, чем к нормальному вузу. Ну или хотя бы ПТУ средней степени паршивости».
– Уже поздно, – отрицательно покачал головой Пахом. – Я как опекун заключил договор с дирекцией Североспасского училища. А они известны на всю Российскую империю тем, что всех берут, но никого не выпускают. В крайнем случае хоронят совсем уж неудачливых кадетов на внутреннем кладбище. И даже соответствующим образом зачарованную кровь этого неблагодарного отродья им отнес, взяв фиал из семейного хранилища. Чтобы они уж точно паршивца случайно не потеряли.
– Да, вижу, ты не привык ограничиваться полумерами, – понимающе кивнул старый поп. А потом глаза его вдруг сверкнули золотым светом, брови грозно насупились, а могучая фигура будто еще больше увеличилась в размерах. – Дай же теперь ответ только на один вопрос и не смей лгать ни мне, ни себе! Сын мой, скажи – ты дурак?!
– Что? – Пахом Коробейников от такого вопроса и резкой смены тона старика даже растерялся.
– Североспасское магическое училище – это тебе вовсе не женский монастырь. Те, кто живет там, занимаются отнюдь не нюханьем цветочков или изучением кодекса благородных девиц, – ласково-ласково объяснил ему священник. – Да, оттуда твой племянник действительно не сможет уйти в любой момент. Или вести юридическую тяжбу и отобрать у тебя свое. Но там даже девочек учат не вышивать крестиком или молиться. Там учат убивать, делать артефакты для убийств, лечить убийц и убегать от смерти. А контракт с рекрутами в ней заключается всего на десять лет. После которых в отчий дом вернется очень злой боевой маг.
– Пусть сначала вернется, – фыркнул Пахом Коробейников. – У нас очередная война с Австро-Венгрией на носу. Там и не таких перемелют.
– Все ясно, – со вздохом поднял глаза к потолку старик. – Ты не дурак. Ты просто самый обычный мерзавец. Жаль, очень жаль… Жаль, что при задержании стрельбу на поражение не открыли!
– Чего? – выпучил глаза владелец дома. И тут же взвыл, когда его щеку разорвали острые зубья кастета. Поп бил аккуратно, но сильно. Точнее, даже не бил, а фигурно колол, словно опытный татуировщик. Левая сторона лица мужчины украсилась буквой «К». На лбу разместились несколько смазанные, но все же узнавемые «А» и «И». Правая щека несла на себе рваную отметину в виде буквы «Н».
– Властью своей я предаю тебя анафеме! – провозгласил старик и мощным апперкотом сбил мужчину на пол. – За то, что предал родную кровь. За то, что корысть в тебе задушила сострадание, любовь и разум! За то, что толкнул отрока невинного на путь тьмы, злобы и разрушения!
– Вы… Вы… Вы не имеете права! – завизжал Пахом, словно испуганный поросенок. – Я буду жаловаться!
– Вертел я твои жалобы на том чисто мужском органе, который у меня уже лет двадцать как признаков жизни не подает, – хмыкнул старик и отвесил
