безнадёжном деле, и другой – с радостью влезет туда, если это ему чего-нибудь сулит… Кайанский мост строил Да Миан, пока денег было вдоволь. Как обрезали – он плюнул и ушёл. Для него, видите ли, невозможным показалось строить столь грандиозное инженерное сооружение при недостатке финансирования. Он, видите ли, называет это халтурой…
– Ага… А тут вдруг находится такая умница – кудесник Ла Тиор.- В тон ему продолжил Карой.- И берётся, и строит, чем доказывает несостоятельность 'старой гвардии'… С её 'заумными требованиями' и 'запредельными запросами'… И – сдаёт всю стройку с небывалой помпой, смешивая предшественника с грязью окончательно.- Вдруг как-то грустно вздохнул он.- Да вот беда,- в глазах его заиграли весёлые искорки,- Аллах-то велик… Поистине велик в своей справедливости…
– Видимо, Да Миан пред ним ни в чём не грешен…- Добавил язвительно Джакус.
– Видимо…- Усмехнулся Карой де Лю.- И вот – милостью Аллаха – высокого, великого – вдруг в этом году начинается осенний паводок – само по себе явление небывалое. Так мало того – он ещё и оказывается такой мощности и интенсивности, какой не бывает и весной. В верховьях дожди шли с месяц непрерывно. В низовьях водой смывало целые селения, унося их в море… А в Кайане – смыло мост. Точнее – ту его часть, что строил Ла Тиор. Он принялся, было, доказывать, что такого паводка не мог предвидеть никто. 'Но та часть, что успел выстроить Да Миан – устояла',- возражали ему… Он твердил, что при недостатке финансирования построить приличный мост невозможно. 'Но – ведь приличный мостовик именно поэтому и отказался его строить',- усмехались ему в ответ. Казалось, справедливость восторжествовала. Да только почему-то не радовало это Да Миана. Потом его часто видели на уцелевшей части моста – там, где дорога обрывалась в бурлящий поток. Он сидел и с тоской смотрел на воду. Потом… Его однажды не стало. Больше его не видел никто. Может – случайно упал в воду. А может, и помог кто – дело тёмное… Да только поговаривают в народе, что он сам с тоски в воду бросился. Когда ему достраивать мост предложили. Этот мост был едва ли не вершиной его творчества, его жизни. Он делал этот проект 10 лет – вместе с геодезистами в аквалангах даже по дну лазили, пробные скважины бурили… Он закончил проект и вынес его на обсуждение, как венец своего творения, свою гордость. Он гордился тем, что сумел спроектировать мост такой немыслимой длины при такой скорости течения, при этом неслыханно минимизировав расходы за счёт массы оригинальнейших решений. Он гордился собой и своей командой – и видит Аллах, что он имел на это право. Когда мост отдали достраивать другому – для него это был удар. Когда мост достроили – для него это была трагедия. Когда мост снесло – для него был утрачен смысл жизни.- Карой вздохнул.- Странные эти существа – творцы. Вечно хотят чего-то… Недоступного простым животным…
– Та ото ж…- Как-то обречённо вздохнул и Джакус.- Казалось бы – чё ему не хватало? Сама жизнь показала, кто был прав…
– Я… думаю… что чашу терпения его… могла переполнить простая мысль…- Вдруг тихо сказал Абар.
– Какая?- Так же тихо спросил Боки.
– Что ему придётся достраивать мост.
– Но… Что в этом плохого?
– А это – уже не его мост. Уже нет вдохновения творчества, осталась лишь обречённость и ненависть. Он понимал, что не сможет довести дело до конца так, как считает нужным. Понимал, что руки у него опустились, и, не найдя сил довести всё до завершения, как следует – он вынужден будет халтурить. И он не смог покрыть позором свою голову…
– Красивая легенда…- Как-то неопределённо проговорил Алозан.
– Это – не легенда. Это – просто предположение.- Возразил Абар.- Наиболее вероятное, как мне кажется…
В зале долго и тяжело молчали. Видимо, жизнь старого мастера того стоила. В конце концов Карой де Лю тихо спросил:
– Нет, ну неужто ж не отольются этой мрази чужие слёзки-то, а?
– Может, и отольются…- Задумчиво ответил Абар.- Но то всё – дела Аллаха, высокого, великого… А нам, грешным, совсем не лишне подумать бы о том, чтоб такие мрази нам не сильно впредь жить мешали…
– Раньше мостовиков под мост ставили, когда по нему первый гружёный состав шёл…- Мрачно предложил Джакус.
– Так ведь состав и прошёл. Просто потом – мост смыло. Не будешь же его под мостам всю жизнь держать?- Возразил Алозан.
– Так что же делать?- Выжидательно уставился на него Джакус.
– Да есть тут одна идея…- Мрачно ухмыльнулся Анас-Бар. Взоры присутствующих устремились к нему – в немом ожидании, что же он скажет.- Идея проста, как мир: не прощать таких вещей… ни – прямо сейчас, ни – по истечении срока давности. И – предъявлять подрядчику к возмещению… как все прямые, так и – косвенные убытки. В нашем случае – Ла Тиору надлежит предъявить как все расходы на строительство его части моста, так и – неполученную прибыль от его эксплуатации… И, наконец – смерть Да Миана. Думаю, тут не столь важно наказание этого дельца, как демонстрация иным, ему подобным, что их ждёт за содеянное… Чтобы хоть немного учились отвечать за свои слова и дела, чтобы хоть немного задумывались о чём-то, кроме замаячившей впереди прибыли… Короче – отселе и впредь в Ункарии устанавливается пожизненная ответственность за результат содеянного. Для любых сфер деятельности. Юристам до конца недели надлежит выдать готовый законопроект с тем, чтобы принять его уже в конце следующей.- И он мрачно рубанул рукой воздух.- Всё, ребятки…- неожиданно вздохнул президент.- Давайте заканчивать на сегодня – а то… что-то тоска напала…- Неожиданно, скривившись, предложил он. Возражений, понятно, не было.- Удачи!- и президент, резко развернувшись, ушёл. 'Может – и не в тоске было дело…- подумал я.- Может, он просто не хотел, чтобы кто-то здесь его слёзы видел?'.
Интересная всё-таки личность этот Абар… Мне приходилось видеть, как он вздыхал и морщился, утверждая пожизненные приговоры, как стоял под дождём с непокрытой головой на панихиде по погибшим во время наводнения – но во всех этих случаях он не терял самообладания. Он, казалось, даже толком не испугался, когда в него стреляли – только досада была тогда в его голосе и поведении… Здесь же, при упоминании о бессмысленной смерти Великого Зодчего… Казалось, Анас-Бар сломался. Эта скала, эта глыба не выдержала – и из неё брызнули слёзы. И мне вдруг почему-то стало жаль… Признаться, не столько великого зодчего, которого я ни разу не видел, сколько Абара, невольной симпатией к которому я всё больше проникался. Медленно и недоверчиво, правда – ибо жизнь настойчиво учила меня невосторженности и осторожности…
Глава № Власть.
Я застал его в кабинете, задумчивым и мрачным. Или – грустным, может быть. До сих пор мне казалось, что подобные качества ему вообще просто не свойственны. Что ж – теперь пришлось убедиться в обратном…
– Ааа, летописец… Входи…- Не оборачиваясь, изрёк он, увидев моё отражение в окне. Я прикрыл дверь и сел. Точнее – нерешительно присел на краешек дивана.
– Ну, говори… Чего пришёл… Что напишешь сегодня в своём дневнике… И как выглядит президент, прозевавший жизнь величайшего из своих сограждан…- Я, понурив голову, молчал.
– Что молчишь?- Неожиданно обернувшись, спросил он.
– Не знаю…- Честно признался я.
– Вот и я не знаю…- Вздохнул Анас-Бар,- зачем я во всё это вляпался… Ни – доходов, ни – удовлетворения… Одни проблемы да неприятности… как будто я – единственный, кого они не могут обойти
