понравился. И он был бы не прочь иметь его при себе. Но… С приказами не спорят. Алкой, который уже давно возглавлял систему госбезопасности, усиленно искал претендента на роль начальника охраны президента. Услышав об этой истории, он сказал лишь одно слово:
– Нашел.- Кивком головы показав, что жаждет видеть этого человека здесь и немедленно. На этом преамбула, собственно, и заканчивается; а рассказал я это к тому, чтобы показать действия Абара в аналогичных по сложности ситуациях…
…Когда новый начальник охраны президента был принят Алкоем – они, казалось, понимали друг друга с полуслова, лишний раз убедив меня в мысли, что два профессионала – настоящих профессионала – как правило, очень быстро находят общий язык. Это было похоже на разговор двух идиотов или шизофреников, озабоченных манией преследования: настолько разговор их был переполнен недоговорками, недомолвками, незаконченными предложениями да выжидающими или изучающими взглядами. На самом деле, если верить пришедшему ко мне позже пониманию этого процесса, там была дьявольская смесь игры, целью которой было понять и оценить собеседника, с экономией времени, выливавшейся в недоговаривании фраз. По крайней мере, им это всё, видимо, не мешало – и они расстались, вполне довольные друг другом. Вскоре вернувшийся на родину службист принял новую должность, вследствие чего к нему были приставлены два его же сотрудника, выбранных Алкоем: уж больно срок короток для получения исчерпывающего мнения о вновь назначенном человеке.
Не прошло и месяца, как 'сидящий под колпаком' секьюрити раскусил обоих и, по очереди подпоив, попытался спровоцировать их на откровенность. Играл, как обычно, на слабостях: изобразил из себя пьяного в стельку начальника, стал кичиться перед подчинённым, насмехаться:
– Да ты – кто? Сошка мелкая. Черепаха на дороге. Пятачок в пыли. Утрись!- Ну, и так далее. Один это испытание всё-таки выдержал. Не был, видимо, гордыней одержим… утёрся. Второй – попался:
– Да ты знаешь ли, кто я?- Почти закричал он в пьяном угаре.- Да ты вообще понимаешь, что ты у меня под колпаком? Начальник охраны был, как я уже упоминал, не дурак. Он вышел на минутку 'в туалет', и, позвонив Алкою, попросил 'прислать самого сообразительного майора для сложной ситуации'. Когда вызванный 'майор для сложной ситуации' мелькнул тенью за приоткрытой дверью – шефу осталось только лишь снова разговорить вдребезги пьяного сотрудника – а это было несложно, учитывая, что больной его мозоль был уже известен.
Так вот, Абар… Когда узнал об этой истории, он… с молчаливого одобрения Алкоя… отдал болтуна этому шефу охраны с поручением выбить из него, 'кто за этим стоит'. То есть – у кого именно он был 'под колпаком'. При этом мрачно добавил: 'теперь и посмотрим, кто у кого под колпаком'. На что шеф, мельком переглянувшись с ним и с Алкоем, едва заметно удовлетворённо кивнул.
При этом событии я уже присутствовал – в качестве 'летописца' – и недоумевал: Зачем, к чему такой цирк? Ведь это, по сути, обманывание своего же шефа охраны – как бы умывание рук…
– Успокойся, парень…- Мрачно усмехнувшись, ответил на высказанное мной недоумение Алкой.- Здесь _все и _всё поняли. Включая 'околпаченного' служаку. Он тоже понял…- И секьюрити отрешённо уставился в пространство.- А жаль парня. Молодой ведь совсем. Мог бы целую жизнь прожить… Как воин, а не как баба, тряпка…- Алкой сплюнул,- кабы только не был такой дурак.- В сердцах добавил он. Больше я от него ничего не добился, а потому спустя некоторое время пристал с тем же вопросом к Абару.
– Видишь ли, Анри…- Явно недовольный моей настойчивостью, ответил тот.- Его никто насильно не тянул ведь в эту службу, верно?
– Надеюсь…- Кивнул я.
– Но он сделал свой выбор. И, коль скоро уж сюда пришёл… И начал игру… То играть приходится по правилам, существующим здесь и установленным задолго до его рождения… Жёстким правилам – ибо иные здесь просто неуместны. В тот момент, когда он сделал выбор, написав рапорт о приёме в службу охраны президента – он уже подписал себе приговор. Только… тогда ни он, ни окружающие об этом ещё не знали. Не может здесь выжить такой болтун… Здесь – свои правила, Анри. И – он знал эти правила, когда писал рапорт.
– Именно поэтому он, поняв всё, даже не пытался сопротивляться?- Нерешительно спросил я. Абар лишь молча кивнул.
– А теперь? Что будет с ним теперь?
– Теперь у него снова есть выбор: либо умереть под пытками, но ничего не сказать – либо сдать Алкоя, как инициатора слежки, и тогда умереть от рук уже его сотрудников.
– Бред какой-то…- Передёрнул плечами я.
– Это есть жизнь, Анри.- С какой-то долей обреченности мягко возразил Абар.- Жизнь… Вся наша жизнь – один большой выбор. Или – длинная, почти непрерывная цепочка маленьких выборов – наших решений… Каждый раз, принимая то или иное решение, человек осуществляет право, дарованное ему Творцом и являющееся неотъемлемым правом всякого разума: это – право выбора. Делая всякий раз свой выбор, человек вынужден принимать на себя и все последствия своего решения – как положительные, так и отрицательные. Воистину велик тот, чей выбор почти всегда правилен…- Со вздохом закончил президент. А я тогда подумал, что он, может быть, слегка пьян…
Как бы опровергая мысль о чрезмерной жёсткости Ункарского президента, тут же вспомнился другой случай: мужик начал строить в глубинке, в родной деревеньке – цивилизацию: от сортиров с музыкой до 'совсем городского' магазина с библиотекой. И всё у него так ладно пошло, так гладко… что односельчане первое время просто нарадоваться не могли. Да вот беда: вскоре жадноват стал. Как раз к тому времени приехал Абар – поглядеть на местное чудо. Ну, аборигены ему на жадность того мужичка-то и нажаловались: дескать, сперва ничего был, трудился и себе в достаток, и людям в радость; а как вкус денег почувствовал – так прямо с цепи сорвался; в итоге – ни себе, ни людям: кто ж к нему при такой-то цене в этакой-то глуши пойдёт? Чай, не за хлебом али керосином – там бы хоть нужда заставила… Улыбнулся им Абар, а мужика-то в сторонку отвёл, да и спросил тихо:
– Ты… зачем начинал всем этим заниматься?
– Ну, не знаю…- Замялся мужик.- Хотелось сделать людям добро… Сколько ж можно в этакой грязи жить-то?…
– Так зачем же теперь три шкуры-то дерёшь?- Смеющиеся глаза президента совсем засмущали мужика:
– А чёрт его знает,- почухал затылок он.- Хотелось – как лучше, а вышло – как всегда…- Неожиданно усмехнувшись, мужик взглянул в глаза Абару: – Жаба, вишь, задавила…- Виновато выдохнул он.- Жаба – она штука тонкая… Ик, прихватила – и не оторвать…- Тяжкий вздох мужика был слышен всем – и бабы тут же озабоченно начали судачить, обсуждая возможные варианты развития событий и прикидывая свою выгоду.
– Хотел, как лучше, говоришь?- Абар твёрдо взглянул на собеседника.- Так вот, запомни: если уж ты такой добрый, так будь им до конца. А если просто жлоб – так незачем и город городить, высокими словами прикрываясь.- Едва заметная нить презрения, мелькнувшая в последней фразе президента, как кнутом подстегнула мужика, как осой ужалила:
– Икк!…- В сердцах кинул шапку наземь он.- Налетай, бабёхи! Пошти даром отдам!- И, даже с лёгкостью какой-то, будто груз с плечей сбросив, добавил: – Как сам взял – так и отдам! Пущай праздник сегодня буить!
– Ну, зачем же по 'как сам взял'?- Усмехнулся президент.- Я ж говорил 'добрый' – но не говорил 'дурак'…
– Карашо глаголешь…- Прищурился мужичок.- Ладна. Савсем даром не отдам. Но… Пущай всё буить, как с самого начала!- И он окинул бабок прищуренным выжидающим взглядом. Те, посетовав для порядку, помельтешили пятками по домам – выгрести денежку да прихватить с собой 'свово мужика' – шоб быстрей, чего надо, унести; а то, никак, не ровен-то час, праздник сей недолго буить? А как только президент уедет – так снова жабье царство начнётся? Глаза Абара хохотали. Нам тоже было весело.
– Ты знаешь,- взяв его руку в свои, как-то в пол сказал ему мужичонка,- ты ведь мне такооой груз с души снял… А… Пень с ними, с большими деньгами… Не в прибылях счастье… Пущай всё кружится…
