за собой.
– Понял.
– На территории сторож с собакой. Но сторож спит, а собака всегда голодная – ест все, что дают.
– Понятно.
– Там наверху даже лежак хороший имеется – местные грузчики туда девок таскали, видимо.
– Видимо.
– Что?
– Продолжайте, сэр, я слушаю.
– Оттуда отлично просматриваются все подходы к зданию «Иорити инвестиум» – от четырехсот до шестисот метров. Как прибудешь, пошли сигнал. Просто короткий сигнал.
– Понял, выдвигаюсь.
Закончив разговор, Генрих забрался в фургон и сел за руль. С одной стороны, появилась какая-то определенность – это хорошо. А с другой – слишком много полезных сведений добыл этот приезжий капитан. То ничего не было, а то вдруг на тебе – целое досье.
Сбросив закрывавшую стекло занавеску-жалюзи, он завел двигатель и стал выезжать на дорогу. Глянув в зеркало заднего вида, заметил, что вор уже стал приходить в себя и ползал по земле.
– Тебе повезло, что ты не попался Отто Хаттангу, – тихо сказал Герих и стал разгоняться по шоссе.
С Хаттангом они служили в Гурунди. Он был жестким и бескомпромиссным парнем. Воров ненавидел, говорил, что когда-то в детстве у него украли велик, на который он откладывал карманные деньги. Отто был сапером-разведчиком, и у него имелась пропасть всяких опасных саперских штучек.
Как-то он узнал, что у парней из полка в увольнении обчищают карманы. А еще пару раз из штабного броневика вытаскивали вещи – прямо на светофоре.
Один вор подбегал, чем-то отвлекая водителя, другой открывал дверь и шарил в салоне – совершенно незаметно. Потом включался зеленый свет, и броневик уезжал.
И вот Отто в каждую поездку в город стал брать большой кошелек – лопатник и небрежно совал его в задний карман. Разумеется, в толпе лопатник у него выдергивали, а через несколько секунд – шарах! – и этот лопатник взрывался в руках вора.
Взрыватели в них ставились на дистанционное разъединение.
Чем закончилась эта война, Генрих не узнал, его перевели в другое место.
На ночной дороге было свободно, и он прибыл на место за тридцать пять минут.
Осмотрелся, поставил фургон под пустующим навесом для мусорных баков – метрах в трехстах от ангара и пошел на позицию, таща на плече длинный армейский мешок со своим оборудованием.
Ворота были полуоткрыты и удерживались провисающей цепью. В жилом вагончике, где обитал сторож, светилось окошко. Пройти на территорию было несложно, однако на столбе возле сторожки угадывалась камера. Вряд ли она работала, но проверять это Генриху не хотелось.
Он прошел еще метров пятьдесят и там, где колючая проволока над забором совсем обвисла, решил перелезть на территорию.
Уже оказавшись на заборе, он увидел ту самую собаку – старую и безобидную. Они стояла и молча смотрела на него, как будто знала, какая о ней ходила слава.
Генрих достал из кармана заготовленный шоколадный батончик и, сорвав упаковку, бросил угощение. Собака приняла взятку и убежала с батончиком прочь, давая понять, что будет молчать и дальше.
Генрих благополучно спустился и, обойдя большой ангар, обнаружил лестницу – все, как говорил капитан Журбен.
Забрался наверх, втянул тяжелую лестницу и, оглядевшись, пошел на свет, который падал в большой проем на другом конце чердачного помещения.
Лежак был неподалеку, а в деревянном ящике из-под какого-то оборудования даже нашлись простыни, полотенца, мыло и какие-то застарелые сладости.
– М-да, – произнес Генрих и стал готовить позицию. Его не покидало беспокойство о слишком подробной информации. Ясно, что сам капитан сюда не лазил, а получил сведения от кого-то, и этот кто-то мог эту информацию слить еще кому-то.
Соорудив лежак, Генрих набросил чистую простыню, затем набрал на телефоне вызов и после одного гудка прервал набор.
Теперь оставалось только ждать.
130
