другого цвета. Неизвестно, что находилось в холодильнике Лейлы, но в генеральском нашелся богатейших набор крепких напитков хорошего качества.
– Помнишь, как мы, бывало, пьянствовали? – спросил Вильямс, выставляя на стол бутылки и коробочки с закусками.
– Мы не пьянствовали, за пьянку у нас вышибали вон, – ответил Брейн, выходя из ванны и вытирая руки полотенцем.
– Нет, я имею в виду семинары по вербовке.
– Я так и подумал. Только там приходилось держать ухо востро, чтобы не пропустить вводную от Ротвейлера. Меня это всегда очень напрягало, особенно когда он запретил перед семинаром обедать.
– Да, без бутерброда с маслом «деревенский виски» напрочь выключал мозги.
– И самое обидное, что потом Ротвейлер меня хвалил за правильное поведение при отработке двойной вербовки, а я ничего не мог вспомнить.
Они посмеялись.
– Имеешь какие-то предпочтения? – уточнил Вильямс, собираясь наливать.
– Из того, что я вижу, сгодится все.
– Отлично, – кивнул Вильямс, наливая виски. – Это пойдет под салат с морепродуктами.
– Согласен.
Они выпили по-солдатски, одним махом, и стали закусывать.
– Ты что вообще по теме знаешь? – спросил Вильямс.
– Только связанное со службой. Мы везем, они нападают, и мы отбиваемся.
– А если в деталях?
– А если в деталях, они становятся все более активными, их возможности быстро растут. Они могут неожиданно подогнать целую роту. Как им это удается – непонятно. Раньше хватало одного дрона, чтобы отслеживать их с дистанции в пару километров и отпугивать навесным огнем из автоматической пушки, теперь об этом пришлось забыть. А минометы? Двести миллиметров – это не винтовка, его нужно таскать, устанавливать, переносить боекомплект. Столько суеты – это должно быть заметно, но они ухитряются не выдать себя, пока не начинают обстрел.
– И что ты думаешь?
– Думаю, роют какие-то шахты, туннели. С теперешней техникой это не сложно. Запустили строительного робота – и он роет.
– Тут с тобой многие согласны, но эти туннели не обнаруживает разведывательная аппаратура, – сказал Вильямс и налил еще по одной. – Мы бросаем заряды-инициаторы, они одновременно подрываются, и приемная аппаратура показывает, что на десятки метров вглубь толща земли не потревожена.
Вильямс поднял свой стакан, Брейн – свой, и они снова выпили.
– Значит, экранируют, выставляют что-то вроде статичной, снятой заранее, картинки, и вместо реального положения дел вы видите то, что было раньше.
Вильямс перестал жевать, переваривая услышанное.
– Неплохая теория, это нужно обдумать. Хотя для партизан дело мудреное.
– Учитывая ту дырку в «Элеваре», установка закладки в ПО для них уже не кажется таким уж невозможным делом.
– И вот тут мы переходим к следующей теме… – произнес Вильямс, наливая по новой.
Они выпили, но морской салат закончился, и они закусили «овощным кисло-сладким».
– И эта тема с тебя…
– Кто их так заметно продвигает и зачем ему это нужно, – сформулировал Брейн.
– Да, это критический момент, – вздохнул Вильямс, и его лицо сделалось трезвым. – Ведь у нас этой «ти-ай-броней» закрыты все правительственные винторамы, представительские автомобили, секретные комнаты, понимаешь масштаб проблемы?
– Понимаю. Но кому все это нужно?
– На Галилео и Робертину имели виды ребята с Цин-Дао.
– Я слышал, с ними замирились без войны.
– То, что ты слышал, – лапша на уши гражданам. На самом деле договорились отложить войну, только и всего.
– Весело.
– Очень весело.
– Слушай, ну а кто такие эти партизаны?
– А что говорит массовая информация?
– Массовая информация заверяет нас, что это саморазвивающиеся монстры, появившиеся в результате радиационных излучений. Якобы их на какое-то время оставили без внимания, а они стали плодиться, размножаться и захватывать наш бизнес.
