длинноногих кораблей пустыни, к нам скакала целая ватага наездников. Всадники с замотанными в синие платки-тагельмусты головами, закрывающими лица, оставляя только глаза, и в белых балахонах, перепоясанные пулеметными лентами, выглядели довольно грозно. Наши же родные «калаши» били прикладами по крупам неутомимых животных, а один огромный бербер-туарег даже тащил на себе снятый со станины здоровый, видавший виды, тяжеленный, «Утес»[5].
– Ты туда посмотри. – Командир постучал меня по плечу и указал на север.
Ствол ВСС послушно повернулся в указанном направлении. С севера, со стороны моря, поднимая тучи пыли, к нам неслась целая армия. Несколько внедорожников с установленными на кузовах крупнокалиберными пулеметами лавировали между черными столбами скал. И еще грузовичок, брат-близнец угнанного нами, тяжело переваливаясь, объезжал очередной валун. Судя по просадке, загружен он был на пределе своих возможностей.
Командир посмотрел на гражданских. Двое мужчин и девушка жались в узкой полоске тени, и вид у них был явно не товарный.
– Очень они нужны местному царьку… – он еще раз взглянул на приближающуюся маленькую армию. – Не уйдем мы с ними. Значит так, Леший, бери гражданских и уводи их через проход в скалах… доберись до зоны эвакуации. – Комок предупреждающе поднял ладонь, как бы заранее предотвращая мои возражения. – Я могу только тебе доверить. Если ты не доведешь – никто не доведет.
– А вы? – задал я вопрос, хотя ответ на него знал прекрасно.
– Сцепимся и утащим их на юг, в пустыню. Повезет – значит, выберемся. – Он снова прильнул к окулярам прибора и добавил, уже не отрываясь: – Уходите, у вас фора минут десять, не больше.
Обсуждать больше было нечего. Приказ надо выполнять, даже если он звучит не в приказной форме. А тратить на болтовню драгоценное время, когда каждая секунда уже во всех смыслах сокращает жизнь, – неоправданная роскошь. Спрыгнув с валуна, я подошел к гражданским. Тень не давала прохлады, но создавала хотя бы видимость оной. Мужчины и девушка устало поднялись на ноги.
– Вы со мной. Уходим быстро. Не отставать. Двигаться только по камням, на песок не сходить. Стрелять кто-нибудь умеет?
Руку поднял один. Я вынул из нагрудной кобуры разгрузки «Пернач»[6] и протянул «счастливчику».
– Без приказа не стрелять.
Мужик кивнул и сунул пистолет за пояс.
Грозный у меня помощник. Я посмотрел на бойцов группы. Четверка залегла по периметру временной стоянки, контролируя каждый свой сектор, и бойцы даже как будто не обращали внимания на то, что отряд разделяется. Только Монгол улыбнулся и постучал ладонью мне по шлему, желая удачи.
– За меня парочку… – указал я на винтовку в его руках.
Он погладил по прикладу СВУ[7]:
– Не волнуйся, гости обиженными не уйдут. – Монгол сощурился, сверкнув белозубой голливудской улыбкой на фоне загоревшего до черноты лица, и стал похож на воина Великого хана, подтверждая свой боевой позывной.
Уходить, зная, что спину прикрывают ребята, было тяжело. Я бы поменялся с любым, но каждый должен делать свое дело. И потому я мысленно пожелал остающимся удачи, а потом отключил на гарнитуре микрофон, словно обрывая связь с прошлым. Рация на прием еще позволит некоторое время слышать бой, но теперь я ребятам не помогу. У меня свой путь, у них свой.
Прыгая с камня на камень, я вывел своих подопечных в узкое ущелье. После яркого солнца полумрак нависающих над нами скал давил. Было ощущение, что они уже сдвигаются над нами. Жара и яркий свет остались где-то далеко позади. Тут тень и только эхо шагов носилось от стены к стене. Где-то далеко впереди ущелье выводило на новую равнину, заполненную такими же барханами, как и те, что остались за спиной. Там можно включить маяк и ждать «вертушку». Но что-то не пускало туда. Я чувствовал, что там нас ждут. Все мое нутро кричало, что туда нельзя. Это только в геометрии прямая – наикратчайший путь. Жизнь давно опровергла это правило. Я свернул в ответвление, ведущее на север.
Голосом Комка ожили наушники, вмонтированные в шлем:
– Гром, на правый фланг, держи машины. Монгол можешь убрать здоровяка с «Утесом»?… щщщ…
– Сделаем командир… щщщ…
Где-то издалека донесся хлесткий выстрел СВУ, затем еще один.
– Цель уничтожена… щщщ…
На пределе слышимости заговорили «калаши» туарегов. Отвечали ли им спецназовцы? Конечно, но выстрелов «Винторезов» на таком расстоянии слышно не было. Судя по тому, что «голос» оружия всадников постепенно затихал, ответ был достойный. Басовито загрохотал «Печенег»[8] Грома, ему ответили крупным калибром.
– Монгол, к Грому, поддержи огнем… щщщ…
– Есть… щщщ…
К пулемету присоединились выстрелы из снайперки. Мне не надо было присутствовать, чтобы видеть картинку боя. Я мог только сжимать зубы и ускорять шаг, чтобы быстрее вывести гражданских в зону относительной безопасности. Где-то далеко прогремел одиночный взрыв.
– Монгол, гранатомет – правая машина… щщщ…
